Этот поломанный, выжжено-выцветший зонтик Шёл так её близорукому синему взгляду, К шарфу видавшему виды, остаткам помады, — Спица сломалась — крыло некрасиво повисло. Ждёт, да не помнит чего — перепутаны числа. Девять, и что-то на ум, нет, пожалуй, к обеду... Горе, всегда причитала — да, кажется бредом... Сына с тех пор схоронила — кровинушку сына — Что-то сломалось внутри, и ей стало постыло. Девять очерченных дней — словно девятилетье... Полно, и солнце бывает, не греет, лишь светит. Манной рассыпаны корки и отруби-свечи, Топчутся глупые голуби, лезут на плечи. Просто как просо, как тешат слова-обещанья. Сядет на бортик у церкви — дадут подаянье. Иней прилипнет на плащ цвета гречневой каши — Ей всё равно, где обрывками мыслей вчерашних, Радостью дня – тут поесть голубиного хлеба. Только вот дождь, рваный зонт закрывает всё небо… И говорят — она ест голубей, но не верю. Я же была в этой жизни недавно — забытой — ею.