Язык, конечно без костей, и в сердце их, конечно, нету. Их, нашпигованных, вкусней навряд ли сыщется поэту. Ещё солёный огурец и грамм так двести для начала… Себе сказал я: «Молодец!» и, засмущавшись, замолчал я.