В центре мирозданья – сцена представлений Всех возможных взлётов и ниспровержений Мелкого паскудства чахлого рассудка, Ясного искусства в одночасье чувства. Ты взошел на сцену, не желая власти, Только в зале окна в витражах напасти Красочно сверкают искушеньем силы, Компаньонка в акте шепчет тебе «Милый!», А палач игривый за кулисой веры Варит в чане зелье из свинца и серы, Очищая зубы от застрявших крошек. Любящий конфеты и персидских кошек Ты как тот попутчик, не желаешь сгинуть; Зритель ищет лица, но не видит спину Со следами плёток чьих-то реплик дерзких На непониманье сцен и актов мерзких. Дух твой загоревший больно жалят слепни И слепят софиты неприкрытой лести. Слеп и глух к посылом вымученной веры, Ты стучишь без пользы в запертые двери, Но, однажды, вздрогнув от разряда грома, Дерзко изгоняешь сказочного гнома. Заказав оркестру «Серенаду страсти», Разрушаешь сцену неугодной власти. Ты теперь на троне превосходства взглядов: Есть рукоплесканье, более – не надо, Более – паскудство чахлого рассудка, Печка, кошка, миска да собачья будка. На троне