А потом им ответила осень, Всё дождями приливными морем; И луною насыщенной горем На причале полуночном, очень Им хотелось понять, что любовью Смысл есть измерять бесконечность. Но отъявленно чужда бессрочность Их попыткам признаний — чужою Обоюдно душа их обоих Застеснявшись прилива — судьбою Стала, вдруг, и накатывал псих. Он наотмашь всадил ей и зыркнул По глазам ее будто дал очередь. Но от спазма души тут же пукнул. Прямо пернул. Не в силах терпеть. Она долго держалась за щеку, На него вызревая луною, Что в глазах ее ясных без толку Вся вставала над спящей страною. Над причалом вставала и летом, Что их сблизило так искрометно. На глазах будто шаль: он молчал. Она медленно стала писать. Он от чувства срамного кончал. Злая осень хотела тут плакать. И сердечно прилив причитал В темноте наползая волною На брег тайный любви их и скуки. И ночь эта была их судьбою. — Я тебя ненавижу, е@бать. Сказал он в корчах чувственной муки. А она продолжала стоять, От щеки руку не отнимая И не падая в обморок, в тьму. Только молча и нежно страдая. Так любила? Никак не пойму... Проносились за молом машины Тихим шелестом шин по стеклу Лунного света и пыли снов. Он хотел заскулить от вины. От того, что ей дал по @блу. Но с закатом он верит в любовь. А может быть и в другом где-то мире... Проносились машины в тиши. Он ей будто сказал: "не спеши". Но она мокра вся в своем горе. От дождя, что их тут поджидал. От намоченной снизу одежды. Он подумал и снова в@бал. И сомкнулись холеные вежды. И реснички дрожали и падало Тело бывшей любимой к асфальту. Он ее не схватил. Просто падло. А машины те ехали в Ялту. Я писал бы о сем бесконечно, Но закончилась ночь властных дум. Что любовь? Не смотри так беспечно. Это в сердце прилива ли шум...