На многотонных артефактах вечности Победа бряцала и лязгала как смерть, Неся урча свой героизм, в беспечности Не позволяя воину смотреть На тяжкие разрывы стопудовые Несущихся из преисподней бомб. И вглядывались в даль лицом суровые Советские солдаты, к миру чтоб Приблизила минута их терпения, Отваги едкой и безудержная длань, Что автомат держала, во славу гения, Что тактикой победы смерти грань Втирал внимательным тут пальцем по планшету, Ища подразделениям пути... Земля стонала от ночи к рассвету. И знал солдат: в бессмертие смотри. Шаги неодолимою потугой Вверзались в грязь и в сколотую дрожь. Серчало небо пахотой суровой: Там вой зениток и громов раскаты, что ж... Победа неизъявленной судьбою Пасла народы, что желали быть. И смрад позора и предательства порою Ничем и ни за что не искупить. Тянулись к небесам березы века. Шуршала шепотом могил листва. И нет на горизонте тени человека... Чья слава в сей тиши навек мертва. Он поднимает статно ввысь главою Свои глаза, истерзанные болью. И на висках печать молитвы сединою. И зов с сердечной глубины: "давай солью". И наклонившись чуть танкист смыкает руки, Ладонями ловя прохладу вод Из тесного ведра: в нем мысли-звуки, Которых в бой идти поди черед. И он возьмет их в свой последний приступ, И умирая в танке, в нем горя... Он сердцем возметнет победы заступ. И губы дрогнут — песню говоря. В атаку шли сыны отчизны, пламя Неся знамен растущей в жизнь волной. Они неудержимы, мира племя, На все оставшееся до Победы время — С височной да и вечной сединой... А сердце разверзается от стона И кличет в высоту немой призыв. Рука нашла опору, видишь, вона... Из башни люка... но отрезал взрыв Нить жизни, разорвал и раскундосил Порыв в бессмертное начало дня. И тот, другой, победы знамя возносил Над свергнутым рейхстагом: флаг-броня. Трепалось на ветру зарею знамя, Оповещая землю о святом. О том, что наступило жатвы время. О том, что ждет солдата отчий дом. Но отзывы войны землей хранимы. Доныне есть в ногах тревоги дрожь. И только люди — той зарей любимы. И только памятью — с танкистом тем поёшь. Идя по площади великого Парада, Стирая со щеки слезу отваги, Которой жили те в которых правда. Не в буквах, не в словах, не на бумаге. И выше неба маршируют браво Солдаты всех родов лихой тропой. Покрышкин рукой машет: народу слава! Герои все кто рвался на убой, Собою закрывая амбразуры И взяты в плен под пытками молча... Сегодня мы свои скрещаем взоры С защитниками родины. Свеча Души оплавленная чувством Стечет до основания судьбы. Народы мира живы тайным братством: То память ярости, что встала на дыбы, Огнем и кровью выметая нечисть Со всей под небом плачущей земли Она напишет для потомков отваги повесть. И повесть ту мы прочитать уже смогли... Вверяя каждой будущей минуте Долг совести и честь храня в сердцах. И будет каждый россиянин на Пути... Таком, на коем и не ведом страх. А только ярко полыхнут зарницы, Тревожа чувством нашим день свершений. И над Кремлем у неба — будто лица: Там прошлое что в настоящем будто, гений Пророчеств светлых озаряет Думы. Россия восстает над пеплом млечным, В котором еще теплятся боев громы... И жизнь становится мерилом быстротечным Всех не достигнутых высот, стремлений, Которые забрала в смрад могил война. Но ныне нет преград для тех свершений Для коих суть иная седина: В умении и мудрости житейской Народ встречает свой рассвет душой. Умом и пахотой — как думой веской. Размеренной, исполненной, большой. И жизнь вольется ручейком обильным Как будто из того опять ведра — На руки трудовые, счастьем сильным На сердце пьяно криком журавлиным Святая и весенняя пора.