Утром в субботу подошел Селиван: – Слушай, Саныч, давай в воскресенье на море съездим, отдохнем всей бригадой, тут ехать-то сорок километров. У Петровича вон – ностальгия проснулась, он море уже восемь лет не видел. Петрович как раз проходил мимо, и внимательно посмотрел на меня: – Хоть бы одним глазком на море взглянуть... Э-эх… Я тоже не был на море с пятого класса. « А почему бы не съездить, если есть возможность?» – подумал я. Утром в воскресенье мы выехали. Студент не захотел ехать, остался дома: писать кабельные бирки, и готовить ужин. Я сидел в кабине с водителем, а мужики в будке. В середине поселка, возле домика из красного кирпича, Толян тормознул: «Пацаны горилку возьмут на дорожку» Сергей засеменил к калитке, и обернулся, открывая ее: – А сколько брать-то? – Две возьми, хватит,- пробубнил Селиван. Вскоре Серега вышел, неся две «полторашки» с мутноватой жидкостью. Я удивленно почесал затылок. Мы поехали дальше. Возле магазина я увидел Оксану, она шла с девочкой лет семи, и белобрысым смешным мальчишкой, чуть помладще. Толян посигналил. Мальчишка помахал нам рукой. Из магазина вышел Иван, муж Оксаны, что-то громко выкрикивая ей. « Да пошел ты!» - огрызнулась она. Он подбежал, и наотмашь ударил ее по лицу. ¬– Толя, останови, – крикнул я водителю. Я выпрыгнул из машины, подбежал к Ивану, и бросился на него с кулаками. « Ах ты, щенок!»,– он ударил мне в челюсть, но удар прошел вскользь, лишь разбив губу. Я собрался, вспомнив уроки бокса в школьной секции, и несколько раз ударил его в лицо, мужик попятился. Я не останавливаясь, продолжал наносить удары по голове, по корпусу, пока он не упал, закрыв руками лицо. Мальчишка с девчонкой бросились к нему: « Папочка, папа, тебе больно?» Оксана тоже бросилась к мужу, вытирая ему кровь из разбитого носа платком: « Ой, Ванечка, хороший мой…» Она, обернулась, и блестя глазами, кинула на меня взгляд, полный ненависти: – Уезжайте из поселка, уроды… Мужики стояли возле машины, и смотрели. – Ну ты Саныч, у нас – Тайсон, оказывется,– пробубнил Петрович – Ладно, поехали, мужики,– я залез в кабину. Мы поехали дальше. Я жалел об одном, что дети стали свидетелями этой дикой сцены. – Да, эти бабы,– протянул Толян, выезжая из поселка.– Вот у меня лично с бабами всю жизнь какие-то приключения. Вот помню, служил я под Саратовым, в автобате, а рядом с нами «летуны» стояли. Бегал я к одной жене майора-летчика, он постоянно на вылетах был. Я тогда комбата возил, у меня с «увольняшками» проблем никогда не было. Взял раз увольнительный до утра, и к бабенке этой прямиком. Значит, вечером, выхожу я в трусах из ванны, Иринка в комнате телик смотрит, и майор вваливается: «Здравствуйте, а вы кто такой будете, молодой человек?» - спрашивает он. А мужик такой фактурный, как сейчас говорят два на два. А я ему, мол, двоюродный брат вашей благоверной, проездом в Ростов, в отпуск. Поезд у меня утром, вот заехал сестру навестить. Он дурачок поверил, вечером с ним пивка попили, футбол посмотрели, то да сё, спать легли. В три часа меня Ирка будет, на кухню тащит, ей видите ли приспичило, а опасность, она говорила, всегда обостряет чувства. И вот мы с ней прямо на кухонном столе потихоньку чпокаемся. Заходит майор, водички захотел попить. Иринка вскрикнула, в комнату убежала. А он, такой спокойный, достает из холодильника водку, и наливает мне полный стакан. Затем берет пузырек с касторкой и выливает туда же. « Пей», - говорит. -« А то я тебя с четвертого этажа сброшу». Я выпил. Он напялил на меня шинель, а в рукава швабру деревянную воткнул и руки к ней привязал. Застегнул шинель, вывел в подъезд и дал волшебного пендаля: «Лети, орелик!» Иду я по ночному поселку, с растопыренными руками, как крылья у самолета, и хезаю в штаны… Да, охоту по бабам у меня тогда отбили месяца на три. Пока я Леночку, жену замполита не встретил… – Да, Толян, ты неисправим… – Куда, кстати едем? – Вроде в Кабардинку решили. На горном серпантине между Новороссийском и Кабардинкой я услышал, как мужики в будке затянули: « На поле танки грохотали...» И уже заготовил речь: «Я вам не нянька, вы должны отдавать себе отчет в своих действиях и поступках, вы все много старше меня, и не мне вас учить…» Но подъехав к пляжу, парни высыпались, как чертики из табакерки, и разбежались по всему берегу. Один только Петрович мирно похрапывал на рундуке, положив под голову свои смуглые мозолистые ладони. Павловский тоже далеко не ушел, уткнулся лысиной в гальку возле берега. Вздохнув, я пошел на пляж, народу было – не протолкнуться. Я взял шезлонг на прокат, прилег, и попытался расслабиться под южным палящим солнцем. Вскоре я даже задремал. Потом ополоснулся в море и пошел вдоль пляжа, искать своих отчаянных парней. Сергея я нашел в летнем кафе, он сидел за столиком один. Гордый, как английский лорд, он всматривался в морскую даль, иногда поднося к губам пиво в красивом стеклянном бокале. Я подсел рядом, и заказал зеленый чай. Серега сфокусировал на мне свои уже стеклянные глаза: – Земляк. Ты вот, наверное, думаешь – вот попал. Бригада маргиналов и алкоголиков. Так ведь? – Серега, успокойся, все нормально. – А мы может и пьем, чтобы заглушить тоску. Найти истину – на дне стакана. У нас же здесь у каждого свои маленькие тараканы, свои скелеты в шкафу. Я никогда раньше не видел Серегу таким, обычно он был немногословен. – У Селивана вон – жена детей забрала, с любовником-армянином в Москву уехала,– продолжал он,– Павловскому жена с тещей импортные таблетки в суп кидали полгода, чтоб не бухал. Он от них облысел, сам с собой начал разговаривать, и «болт» перестал стоять. Баба через год свалила, оставила его одного – в однокомнатной квартире, с обшарпаными обоями. Серега начал повышать тон, люди с соседних столиков оборачивались. – Ты вот приехал, что, романтики захотел? А мне эта романтика за восемь лет уже вот где стоит,- он ткнул ребром ладони по кадыку. – Мне тридцать три, а я один, как пенек в поле… А так хочется простого человеческого счастья. Домик у озера, жену толстожопенькую… Да и вообще, я тупо трахаться хочу. Я трахаться хочу!!!– вдруг заорал на все кафе Серега. Все люди в кафе повернули головы в нашу сторону. Две худощавые блондинки с короткими стрижками, лет по сорок, сидящие недалеко, внимательно стали нас рассматривать. Я вывел Серегу из кафе, расплатившись на выходе. Одна из блондинок подбежала к нам: – Парни, огонька не будет? Серега вытащил из кармана свою огромную зажигалку-пистолет: – Держи. Дарю. И он начал медленно оседать на песок. Я поддержал его и поволок к машине. Сзади подбежал Толян, и помог мне закинуть Серегу в будку. Петровича там уже не было.