Анкета журнала «Парус» 1. Расскажите, что стало причиной Вашего прихода в литературу? Какими были первые опыты? Свое призвание – творить в сфере поэзии и литературы – я чувствовал еще в школьные годы. И тогда же стал посещать детский кружок поэзии, руководимый замечательным ленинградским поэтом, Глебом Сергеевичем Семеновым. Первыми моими опытами были конечно стихи – они тоже были написаны уже в школьные годы и среди этих стихов встречались, кстати говоря, и очень удачные. 2. Кого можете назвать своими литературными учителями? Строго говоря, учителей как таковых в поэзии и литературе у меня не было. Но были – кумиры. Это, например, Александр Блок и Анна Ахматова. Их образы и их поэзия были овеяны для меня ореолом избранности и, конечно, властно влияли на мое формирующееся литературное сознание. 3. В каких жанрах Вы пробовали себя? В поэзии, философской эссеистике и литературной критике, в историко-литературных и биографических исследованиях. 4. Как бы Вы могли обозначить сферу своих литературных интересов? Пожалуй, это сплав поэзии и мысли… Я убежден, что подлинно творческое и созидательное мышление – это мышление образами. И меня всегда тянуло к нему неодолимо. Вместе с тем для меня мышление образами есть не просто созидание эстетически прекрасного, но процесс осмысления человеком окружающей реальности и процесс самопознания - то есть именно мышление, имеющее философическую и экзистенциальную заостренность и значимость. 5. Какого автора, на Ваш взгляд, следует изъять из школьной программы, а какого — включить в нее? Я не берусь авторитетно судить о содержании современных школьных программ по литературе. Но если в них есть до сих пор Некрасов, то его надо исключить несомненно - это фальшивый, поддельный поэт, так называемый «певец народного горя», а на самом деле весьма алчный коммерсант в литературе, большой игрок, картежник, весьма несимпатичная личность, знать о сочинениях и жизни которого детям совершенно не обязательно. В стихах Некрасова вечно звучат фальшивые ноты, вечно чувствуется и становится доминантой елейно-приторное воспевание народа и слащаво умильное печалование о его «горькой доле», в котором больше притворства и обычной псевдодемократической показухи, чем искренности и подлинной глубины чувства. 6. Есть ли такой писатель, к творчеству которого Ваше отношение изменилось с годами кардинальным образом? Пожалуй, нет такого писателя. Кого любил в юности – того и сейчас люблю, Блока, Марселя Пруста, Бунина, Льва Толстого. 7. Каковы Ваши предпочтения в других видах искусства (кино, музыка, живопись…)? Музыку и живопись я очень ценю, хотя не могу сказать, что в них глубоко разбираюсь и способен, например, по достоинству оценить новаторство в этих сферах искусства. А от кино я очень далек и в целом его искусством не считаю, хотя проблески, приближение к настоящему искусству, были и в кино (фильмы Эйзенштейна, Козинцева и др.) 8. Вы считаете литературу хобби или делом своей жизни? Литературе я отдал и отдаю до сих пор всю свою жизнь. Меняются только жанры в которых я работал и работаю ныне. В молодые годы и сейчас - это поэзия и только поэзия. А было время когда я был увлечен историко-литературными исследованиями, писал книги о замечательных русских писателях и мыслителях, Ап. Григорьеве, В.В. Розанове, Вл. Соловьеве, основателе славянофильства И.В. Киреевском. Потом на годы увлеченно погружался в литературную критику и эссеистику. Но доминантой моего творческого пути была и остается поэзия, слившаяся для меня с философическим погружением в экзистенциальные глубины жизни. 9. Что считаете непременным условием настоящего творчества? Непременным условием творчества является максимальная творческая свобода. Я мучился в годы советской власти от отсутствия этой свободы, просто мучился. И ни мою поэзию, ни мои свободные опыты в других жанрах (философическую эссеистику, исторические очерки) в советскую печать не пропускали – для меня оставался только самиздат. В последние два-три года правления Михаила Горбачева меня, правда, уже пропускали иногда и в официальную печать. Но это были годы ослабления и затем полной отмены цензуры, когда советская система уже катилась в пропасть… 10. Что кажется Вам неприемлемым в художественном творчестве? Неискренность, душевная фальшь. Когда она чувствуется в произведениях искусства (в той же поэзии) это неприятно, более того - просто противно. И в итоге сводит на нет художественную подлинность и значимость тех произведений, в которых такая душевная фальшь проявляет себя и господствует. 11. Расскажите читателям «Паруса» какой-нибудь эпизод своей творческой биографии, который можно назвать значительным или о котором никто не знает. Я расскажу смешной эпизод, который никак нельзя назвать значительным, но который, как мне кажется, немало говорит о преимуществах (правда, в несколько ироническом ключе) литературной известности и славы даже в повседневной жизни….. Моя фамилия Носов и я просто однофамилец широкого известного и сейчас писателя Николая Носова, автора замечательной книги «Приключения Незнайки и его друзей» и многих других славных книг для детей. Мой отец, крупный ученый-историк, по соглашению о взаимном обмене ведомственными «местами отдыха» между советской Академией Наук и Союзом Писателей имел возможность нередко проводить свободные дни и недели в доме творчества писателей в Комарово под Ленинградом. И он обычно брал с собой меня, где я тоже, отлынивая от школы, приятно проводил время. Когда мне было лет десять или двенадцать, у меня появилась в этом славном доме писательского творчества довольно глупая забава – я пытался схватить за хвост белок, которых было множество в саду дома творчества и которые были почти ручными… И однажды, когда я в очередной раз подкрадывался к устроенной для белок кормушке, где весело суетились эти пушистые зверьки, на дорожке рядом появился высокий, строгий и сердитый дяденька, подошел ко мне и суровым тоном заявил: «А … хулиганишь! Безобразник! Ты кто такой? Как твоя фамилия?» я растерялся от страха и испуганно промямлил: «Носов…» Но тут растерялся уже суровый дяденька… и быстро преобразился в этакого ласкового папеньку, который очень любит детей. И уже добрым голосом, нежно на меня глядя, заявил: « А… ну а я - Пантелеев (автор некогда популярной «Республики шкид» если кто не помнит) играй, играй мальчик»… Смущенно улыбнулся, погладил меня по голове известный писатель Пантелеев и ретировался. Разноса и наказания мне не вышло. Так меня спасла слава моего знаменитого однофамильца… 12. Каким Вам видится идеальный литературный критик? К сожалению, идеальный литературный критик – это чуткий к литературе, к эстетически прекрасному , но не очень творческий человек. Он не творит или почти не творит в литературе сам и поэтому способен быть безупречно объективным в своих литературно-критических суждениях и оценках. 13. Каким Вам видится будущее русской литературы? Русская литература все таки должна в первую очередь вернуть внимание русского общества к себе. Это ее главная задача. И некоторым настоящим большим писателям это удается уже сейчас - Пелевину, например - причем, без всякой шумной рекламы или саморекламы. И это вселяет оптимизм – веру в то, что литература может стать по настоящему востребованной современным обществом. 14. Есть ли у Вас рекомендации для молодых студентов-филологов? В современном литературоведение очень много разного рода формалистики и чувствуется засилье штампов. Все мы помним по прежним временам, что Лев Толстой – «это зеркало русской революции». Подобные примитивные штампы распространяются и сейчас, только широкая публика о них меньше знает. 15. Каковы Ваши пожелания читателям «Паруса»? Любить настоящую честную русскую литературу