ТЫ БЫЛ ЧЕРНОКНИЖНИКОМ ПОДБОРКА СТИХОВ 107 . . . Ты был чернокнижником в этом глухом ноябре и мог предугадывать только несчастья а в марте ты стал глашатаем любви трубил о ней славно в трубу золотую в апреле пора уже синие шторы завесить на окнах заняться любовью своей наконец чтобы это никто не увидел хотя все хотят чтоб любовь с ними тоже случилась когда-то и ходят под окнами нервно твоими вздыхают и ждут неизвестно чего до утра. . . . У моря есть дно у земли есть свое окончанье а небо придумано только затем чтоб конца не иметь оно бесконечно как все о чем мы и не знаем как время которого может и нет и как эти шаги по окраине жизни где звезды растут словно в поле цветы и их можно сорвать и с собой унести в зазеркалье похожее с виду на шутку без всяких причин. . . . Легче жить никого не касаясь словно в небе парить с облаками которые тают на солнце так как призраки тают в ночи остается лишь синее синее небо вокруг где-то в нем затерявшийся рай там задумчивый бог ждет заблудшие души сонмы ангелов рядом опять реют стаей взволнованных птиц и в туманной дали как костры догорают совсем одинокие звезды. . . . В наполненном теплой водой тазу синего неба как мыльная пена лежат по краям облака и в них солнце наверно стирает белье пока мы тут лежим на зеленом полу деревянного дома земли и играем в пути и дороги прощанья и встречи или просто купаемся в море которое очень похоже на небо только в нем корабли проплывают вдали. . . . Снег на улице клочьями ваты остался повсюду и небо как застиранная простыня над твоей головой только не видно веревки на которой оно висит но скоро станет темно и выпрыгивать будет на сцену как клоун луна среди туч и нам станет смешнее на свете среди желтых больших фонарей загоревшихся окон и темных подъездов где таятся все те кто нас запросто может убить. . . . Рассердился бы я на такую вот темную ночь был бы так недоволен луной одинокой и звездами рядом немыми и деревьями сада которые стали тенями и домами где окна погасли давно но ведь мне все равно что вокруг хоть пустыня совсем неживая или лес без конца или поле в котором неб края и поэтому некуда в нем и идти мне все это неважно я же сам по себе где бы ни был и мне так хорошо одному. . . . Ты сам себе создал простую жизнь вот дунешь просто так в окно любовь появится горячая земная а отвернешься от своей души выходят черти снова из подвала и начинают танцы на всю ночь а счастья захотел - достанешь солнце так просто из кармана как часы повесишь в небе чтобы освещало с восторгом ежедневные дела и если пожелаешь всех забыть то превратишься мигом в невидимку который незаметен тем кто бродит рядом с тобой бессонно по земле. . . . Все равно мне что там за река да и что тут за лес или поле и какие вокруг на поляне цветы что за девушки рядом танцуют или смеются они или плачут давно без причины или песни красивые снова поют мне все это неважно как в море всегда все равно моряку что за волны вокруг и зачем они скачут и скачут. . . . Жизнь твоя превращается в сказку она вся состоит из чудес чудо в том что вокруг светит солнце зеленеет трава на земле шумят листья запели веселые птицы облака проплывают по небу гурьбой и ты сам молодой и счастливый словно только родился вчера и теперь можешь девушек юных любить до утра целоваться ночами и забыть все что хочешь забыть будто вовсе его не бывало и не будет уже никогда. . . . В документах о вашей душе не хватает печати поэтому мы отправляем ее на досмотр мест в раю очень мало все льготные - для инвалидов остальные проходят по списку а вас в нем и нет вы наверное где-то в другом черном списке он всегда направляется в ад так и есть вот и вы: «прямо в ад поручается главному черту» и подпись Архангел только вот непонятно какой. . . . Не бывают тяжелыми желтые листья но им все же придется когда-то упасть не бывают такими уж легкими камни но их кто-то поднимет и бросит а другой будет их собирать это - жизнь та в которой чудес не бывает и никто не поверит что небо спустилось на землю если вдруг почему-то придется на этой земле умирать. . . . Пропасть синего неба начинается сразу почти за домами не оставив земле ничего кроме мелкой разбросанной крошками жизни где шумящая стая деревьев собирается в лес и дорогой проходит река и плывет по реке пароход как красивая рыба они так малы под разинутой пастью бездонного неба что оно их проглотит и даже не скажет как вкусна была эта земная ничтожная жизнь. . . . Вы заходите в душу живую как будто в чулан и в ней память сложила мечты как консервы на полках и гирлянды сушеных желаний висят по углам и качается лампочка счастья под вечно продавленной крышей и ведь вам хорошо знать что это же ваша душа ее можно закрыть на замок и уйти среди белого дня или темной безрадостной ночью и она будет ждать вас как старый заброшенный дом у проезжей дороги ведущей в холодную вечность. . . . Ну кто вас запомнит вы же строки безликие улиц не сказано вами увы ничего только ветер все бродит по крышам стоящих на ваших плечах одиноких домов и гудит в проводах вы многих хотели вести неизвестно куда но теперь потерялись в снегу и ваши тяжелые руки не могут уже от земли оторваться прощайте я сам по безлюдному полю заброшенной жизни пройду и на самом краю улыбнувшись повешу на гвоздь свою старую черную шлюпу. . . . Вода течет в море в широкой реке над ней облака как огромные белые птицы летят вереницей и смотришь на воду и кажется так наша жизнь течет в то далекое море где прошлое просто лежит неподвижно на дне а над ним как кочевники вечные бродят холодные синие волны. . . . Ты как воздушный змей теперь все выше улетаешь в небо и мне тебя уже не удержать на нитке тоненькой она порвется как струна с печальным звоном и ты исчезнешь вскоре в облаках и я останусь жить как жил и раньше смотреть на звезды по ночам любить луну такую нежную такую молодую дарить ей сны свои а утром уходить в бескрайние поля до самого заката. . . . Я теперь пью живую воду и лесу дремучем из ручья касаюсь облаков руками как белой шерсти сказочных овец и девушек люблю волшебно милых как первые весенние цветы на той поляне чудной где всегда любовь и пенье птиц и нежный шелест листьев деревьев что стоят вокруг как часовые и стерегут томительные вздохи и ласки этой сладостной любви. . . . Рассыпано солнце как желтый песок во дворе и лужи давно перестали глядеть в твои окна обиженным взглядом и ветер стучит в твою дверь как немой почтальон он письма приносит от славного шума морского и кто-то хороший и добрый тебе положил одинокий цветок на белый пустой подоконник чтоб снова вернуться. . . . Мы живем и большое счастливое солнце над нами обо всем сообщает что здесь происходит на нашей земле как остались одни одинокие люди в огромных домах и ползут поезда как красивые змеи к вокзалам и плывут пароходы большими китами к далеким портам и стоит среди синего моря высокий маяк и плывущих в иные миры провожает. . . . Возможно все протянешь руки к небу оно и спустится к тебе так нежно на колени захочешь целовать седое море и в пене волн оно будет ласкаться как девушка которую любил и его вздохи пусть уносит ветер словно странник и пусть тогда их донесет до бога и бог благословит твою любовь а не захочешь ничего за свете весь мир легко закроется как штора и ты на ней увидишь только звезды в таинственной и вечной тишине. . . . Счастливое лето глядит улыбаясь в окно плывут облака взявшись за руки по голубому прозрачному небу и ты снова видишь как мимо шагает сияющий день он словно веселый прохожий помашет рукой и уходит повесив на гвоздь на краю загрустившей земли багровую круглую шляпу заката. . . . Ты заметишь на этой стене поцелуи за окном чьи-то слезы и в дверях силуэт тишины это будет картина прощанья и напишет ее неизвестный художник без кисти и красок одними глазами которые видят божественный свет. . . . И что же останется мне если ты зачеркнешь этот день? Лохмотья холодного утра дожди и высокое пламя заката в нем книгу своей неудавшейся жизни сожгу и уйду в плаще наступающей ночи к далеким похожим на горы давно уже прожитым дням чтобы стать их другом и может быть братом. . . . Обломают зеленые ветви души и подпилят стареющий ствол одинокого тела и я рухну на голую землю тяжелым бревном из которого будут выпиливать тонкие доски столяры деловито считая что я - лишь древесное мясо для важного дела ведь кто-то большой и счастливый снова строит красивый и радостный дом. . . . На солнце давно отстегнули застежки пусть светит совсем без стыда о траурном платье печальной тоскующей ночи уже позабыли и голое небо танцует от счастья как будто-то его кто-то снова встречает с цветами у края земли. . . . У прошлого лицо ребенка которого обидели когда-то а настоящее как продавщица готова все продать но по цене текущей жизни лежащей на прилавке вместе с счастьем в обертке из обычных серых дней. . . . Лишь то что становится тенью имеет счастливое право остаться как след облаков на плывущей под ними земле а все остальное всегда исчезает так просто как в землю уходит вода и как птицы легко улетают в открытое небо и быстро кончается то что считается жизнью чтоб чистое небо осталось таким навсегда. . . . У души много искренних слов но она их не может сказать и у осени много опавших тоскующих листьев жизнь молчанием хочет с тобой нас опять наказать чтобы мы облаками в скучающем небе повисли чтобы стали волнами гонимыми ветром туда где плывут корабли о земле вспоминая где кругом голубая вода та которая очень похожа на синее синее небо. . . . Вы сохранили в папке грез и этот сон и в нем всего лишь несколько мгновений запечатленных нервно на бумаге тем кто когда-то ими сладко жил и ставил всюду кляксы нежных чувств которые так быстро высыхали что превращались в сорванные листья оставшиеся на страницах волшебной старой книги о любви. . . . И светится город неоновым блеском и автомобили как множество жирных жуков-светляков летают туда и сюда по проспекту и над ними чудовищной елкой в гирлянде огней упирается в черное небо всю ночь телебашня и к ней сверху приколота кем-то луна ослепительной брошкой чтобы стало красиво и весело жить на холодной земле. . . . И в этой комнате застрял осколок ночи и его не вынуть пальцами не выдернуть словами и не убить из старого ружья висящего так грозно на стене чтобы пугать большие злые тени которые все ходят ходят ходят туда-сюда от двери до окна. . . . Мир стал очень хорошим как добрый и ласковый кот он приходит садится ко мне на колени лижет руку и смотрит в глаза ему можно доверить все тайны о которых никто не узнает потому что о них он не скажет уже никому ведь он правда такой же как добрые звери молчаливый смешной и пушистый этот ласковый мир за окном. . . . Бывает так что ничего не нужно ни на земле ни в небе ни во сне ни даже в серых буднях наяву все есть итак что хочешь или любишь луна и звезды солнце и любовь и море синее такое же как небо и лес зеленый где бегут тропинки как девушки неведомо куда и кажется смеются в шуме листьев и будто бы желают обмануть а ты идешь как неизвестный странник и день и год и всю большую жизнь и ничего о будущем не знаешь и все о прошлом так давно забыл. . . . Я сам по себе и я в небе останусь единственным облаком белым и в море единственной вдруг набежавшей волной и в лесу тем единственным деревом что устояло в безумную бурю и в поле единственным камнем который никто не сумеет поднять и пусть так и будет всегда напишу и расписку для бога - я сам по себе я таким и родился когда-то и таким навсегда и останусь пока я живу. СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ: Носов Сергей Николаевич. Родился в Ленинграде ( Санкт-Петербурге) в 1956 году. Историк, филолог, литературный критик, эссеист и поэт. Доктор филологических наук и кандидат исторических наук. С 1982 по 2013 годы являлся ведущим сотрудником Пушкинского Дома (Института Русской Литературы) Российской Академии Наук. Автор большого числа работ по истории русской литературы и мысли и в том числе нескольких известных книг о русских выдающихся писателях и мыслителях, оставивших свой заметный след в истории русской культуры: Аполлон Григорьев. Судьба и творчество. М. «Советский писатель». 1990; В. В. Розанов Эстетика свободы. СПб. «Логос» 1993; Лики творчестве Вл. Соловьева СПб. Издательство «Дм. Буланин» 2008; Антирационализм в художественно-философском творчестве основателя русского славянофильства И.В. Киреевского. СПб. 2009. Публиковал произведения разных жанров во многих ведущих российских литературных журналах - «Звезда», «Новый мир», «Нева», «Север», «Новый журнал», в парижской русскоязычной газете «Русская мысль» и др. Стихи впервые опубликованы были в русском самиздате - в ленинградском самиздатском журнале «Часы» 1980-е годы. В годы горбачевской «Перестройки» был допущен и в официальную советскую печать. Входил как поэт в «Антологию русского верлибра», «Антологию русского лиризма», печатал стихи в «Дне поэзии России» и «Дне поэзии Ленинграда» журналах «Семь искусств» (Ганновер), в петербургском «Новом журнале», альманахах «Истоки», «Петрополь» и многих др. изданиях, в петербургских и эмигрантских газетах. После долгого перерыва вернулся в поэзию в 2015 году. И вновь начал активно печататься как поэт и в России и во многих изданиях за рубежом от Финляндии и Польши и Чехии до Канады и Австралии - в журналах «НЕВА», «Семь искусств», «Российский Колокол» , «Перископ», «ЗИНЗИВЕР», «ПАРУС», «Сибирские огни», «АРГАМАК», «КУБАНЬ». «НОВЫЙ СВЕТ», « ДЕТИ РА», «МЕТАМОРФОЗЫ» , «СОВРЕМЕНАЯ ВСЕМИРНАЯ ЛИТЕРАТУРА», «МУЗА», «НЕВЕЧЕРНИЙ СВЕТ» и др., в изданиях «Антология Евразии»,», «ПОЭТОГРАД», «ДРУГИЕ», «КАМЕРТОН», «АРТБУХТА», «ДЕНЬ ПОЭЗИИ» , «Форма слова» и «Антология литературы ХХ1 века», в альманахах « НОВЫЙ ЕНИСЕЙСКИЙ ЛИТЕРАТОР», «45-Я ПАРАЛЛЕЛЬ», «ПОРТ-ФОЛИО, «Под часами», «Менестрель», «ЧЕРНЫЕ ДЫРЫ БУКВ», « АРИНА НН» , «ЗАРУБЕЖНЫЕ ЗАДВОРКИ», в сборнике посвященном 150-летию со дня рождения К. Бальмонта, сборнике «СЕРЕБРЯНЫЕ ГОЛУБИ(К 125-летию М.И. Цветаевой) и в целом ряде других литературных изданий. В 2016 году стал финалистом ряда поэтических премий – премии «Поэт года», «Наследие» и др. Стихи переводились на несколько европейских языков. Живет в Санкт-Петербурге.