«Откройте мне двери, молящие пустошь!» — Сказал Забулавий Кайот. И пролаял Средь тиши ночной, закусив после вошь, Его верный спутник и пес-идиот, Что вместе с Кайотом прилуние славил, Идя часто вслед и наоборот, Вертя куцым задом, а то забегая, Глядя на хозяина мимо, скуля. О чем их поход по-собачьи не зная, Лишь даль поднебесную нюхом моля. И так, прослезившись, идет Забулавий, Готовя к народу речивые клики, Храня ублаженно седин средь и бзики, Полощет он мрак предрассветный, картавый. «Вы жили ли правильно», — спросит в селении, — «Я вас вопрошаю отнюдь не шутя!». И зарево ясности во дерзновении Покроет его, как панама дитя. И пес, навычухивав вшей прямо к завтраку, Сонно посмотрит у ног его вверх. Народ разойдется. Он шел по гудку Работать в заводе, на всякий успех. И плавно кидая им взоры обильные, Жевал Забулавий лишь мякоть губы. И помочи рук, во движениях сильные Пассами грозными — перечь судьбы. И медленно движет луна в небе сумрачном Уж растворяя себя в догмах сна... Солнце вползает на мир, в блике молчном Играя неведомо рыбкой у дна. Все восстает! И природа блаженствует, Таинство пищи умам набросав Будто художник на холст, время чествует Каждого кто лишь для разума встав. Встряхнет головой, оперевшись на ложе, Чуя на нем предвершения край. Ноги опустит на пол, чутко кожей Стоп своих бренных, нюхает чай. Тот, что уж матерь на кухне гремя, Заварит в крутой паром снов кипяток. И время средь сосен ветрами шумя Там за окном — лишь прибыток (даров). А может то дочь, что блаженна со сна, Тянется ручками вверх и нечаянно. Снова дух чая, надежды вина За то что не матерь она, но отчаянно... Хлопает в доме дверьми оживление. Все просыпаются. Дед слез с печи, Часто глазами на это движение, Думая деланно про куличи. Бабка кряхтя из каморки своей Шторку подернула, глазом свирепа. Чуть не в себе, но и тут же скорей Чайным всем духом прозябла из склепа. Дети в отцов, жены от матерей, Ладные и суетливые вместе. День зачинается, делай скорей Что у тебя в разбухающем тесте! Ясный гудок от заво́дных* руин: Ветхий и весь потемневший стенами. И на цехах там смятения джинн Носится лихом вверх кулаками. Все бы желанья исполнил, но — старость. Видимо, так, раз забыл заклинанья. И после смены рабочие — в благость Вскроют бутылку бургундского званья. И изымая затычку бумажную Шутят бесхитростно, джинна зовя. Утром опять: Забулавий сермяжную Правду внушает им, губы жуя. _______________ * Слово вмещает смысл завода, предприятия, и слез, про кои известно что они «вода».