Вечер. У барьера. Поднят пистолет. Чем мишень крупнее, тем кровавей след. Белые рубашки, хмарь над Машуком – Затянулось небо бурым коньяком. Обдувает ветер скулы жёстких лиц. Мысль летит, не зная никаких границ. Гениальный демон плещется в крови. Перестань! Не лучше жить, как все они? Но сарказм заточен. Остриями слов Отзываясь, словно на могучий зов, Презирая тленье, сам и Бог и суд. Погадай на пуле, закадычный друг! И Машук невольно поперхнулся, сник, Словно был подстрелен у горы двойник. Замерзает сердце – пуля холодна. Пуля, будто слово. Точная, одна. Распахнулось небо, ввысь взлетел июль. Разорвалось сердце, жадное до пуль.