Кто стремится в Иерусалим Вечером в четверг Сеня Фишман ехал с работы домой в стольный город Кфар Сабу. Работал он в Тель Авиве, ездить каждый день туда-назад было неприятно, но делать-то что прикажете? В этой деревне отродясь работы не было, а если и была, то платили совершенно недобросовестно, так что у Сени, обремененного семьей и детьми, даже мысли не возникало о том, чтобы поискать работу рядом с домом. И то сказать, езды до Тель Авива всего полчаса, это если на машине и без пробок. Зато в этой Дедушкиной Деревне Сеня с семейством проживал в очень просторном двухэтажном четырёхкомнатном коттеджике с верандой, балконом и участочком, где Дора Борисовна, Сенина тёща, регулярно высаживала какой-то силос. "Мичуринка ты наша! – подумал Сеня, вспомнив о жениной маменьке. – Эх, в космос бы тебя, зацвели бы яблоньки на Марсе!" Заехав на рынок и закупив всяких фруктов и овощей, Сеня направился к машине. Клубникой он затарился особенно внушительно – целых четыре кило крупных красных ягод красиво увенчали собой башню из пакетов и мешочков. Для тёщи, разумеется. Дора Борисовна ещё в прошлом году вскопала грядки под клубнику, но что-то там у неё не заладилось – урожай был мизерный. Сеня не спорил, пусть женщина расходует энергию в мирных целях, но каждый раз, заходя на рынок, он покупал клубнику в больших количествах и демонстративно поедал её вместе с дочками, посыпав сахаром и сдобрив сливками. Загрузившись, Сеня вдруг задумался. Завтра пятница – жена с тёщей начнут уборку жилых помещений прямо с утра, его, конечно же, тоже постараются припрячь. Как правило, Сеня изобретал для себя самые невероятные дела вне дома, чтобы не попасть под раздачу – съездить в неведомую мастерскую, навестить давнего приятеля, сломавшего ногу, лишний раз свозить девочек на море, привезти выкинутую кем-то антикварную штуковину. Руки у Сени были обе правые, росли из нужного места и выросли на зависть – сделать руками он мог что угодно – хоть ножи поточить, хоть танк собрать. "Эх, хорошо бы завтра отдохнуть! – подумал Сеня. – Чтоб не ездить никуда, а дома посидеть, покушать спокойненько, расслабиться…" Но такая перспектива ему не светила – с утра уборка с готовкой, потом приём пищи, называемый женой "кабалат шаббат", потом общее сидение перед телевизором. Девчонки, даром, что маленькие, давно научились отлынивать от принудительных посиделок, а Сеня всё не решался. "Ну, нет! – решил он. – Завтра обязательно отдохну! Поеду куда-нибудь один, разожгу костер, зажарю мясо и всё съем сам. Без компании!" Сказано – сделано. Сеня вернулся на рынок, купил мяса на шашлык, приправ, винца бутылочку и отправился домой. Дома было всё, как обычно. Жена стряпала, тёща возилась на грядках, девчонки сидели в компьютере. - Завтра я еду в Иерусалим! – брякнул Сеня, вваливаясь на кухню. Он составил вдоль стенки первую порцию рыночных мешков, водрузил на стол клубнику и отправился к машине за остальными продуктами. - Куда ты едешь? – донеслось ему вслед. - В Иерусалим! – повторил Сеня, вернувшись со второй порцией продовольствия. - Это ещё зачем? – удивилась жена. - Поеду к Стене Плача. Помолиться. – Сеня сам обалдел от такого заявления. Никогда в жизни он не молился, даже не знал, как это делают. Только по телевизору видел, а сам – ни-ни. Да и потребности таковой никогда не испытывал. Жена тоже была ошарашена. - Мама! – позвала она. – Сеня молиться собрался! В Иерусалиме! - Сенечка, ты не заболел? – вытирая руки о передник, Дора Борисовна вплыла на кухню. – Чего это ты вдруг? Может, простыл, погода-то нынче какая! Тёща протянула руку – потрогать Сенин лоб, но он уклонился, отступив на пару шагов. - Почему это мне нельзя помолиться у Стены Плача? – с нажимом произнес он. – Я что, не еврей? - А с чего это ты вдруг? – агрессивно спросила жена. – За восемь лет в Израиле ни разу про Иерусалим даже не вспоминал, а сегодня – на тебе! Вожжа под хвост попала! - А ты вот уже сколько времени кабалат шаббат делать пытаешься, а ведь ни одной молитвы не знаешь! – этот аргумент Сеня придумал уже давно. – Так вот, я хочу помолиться по-настоящему! Можно? – добавил он, повышая голос. - Детей с собой возьми, им интересно будет, – предложила жена, сдаваясь, но Сеня на эту удочку не попался. - Я сам там ничего не знаю, чего ж их таскать по жаре – на завтра южный ветер обещали, хамсин, – бросил он через плечо. – В следующий раз возьму. Тёща пожала плечами и вернулась обратно к зеленям, жена стала разбирать покупки, а Сеня, внутренне усмехаясь и радуясь внезапно одержанной победе, отправился в душ. Чинно поужинали, обсудили меню на выходные, дети отбыли к подружкам, жена и тёща уселись перед телевизором, а Сеня, закрывшись наверху, позвонил приятелю. Тот посоветовал взять кипу и приехать к Стене Плача как можно раньше. Кипа у Сени имелась, он даже нашёл её достаточно быстро, сунул в барсетку и спустился на кухню – замариновать мясо на завтрашний шашлычок. - Ты чего там? – забеспокоилась жена. - Ничего, я сам. Только мясо приготовлю. - А-а, – она успокоилась. Знает, что Сеня лучше с мясом управляется. Он быстро приготовил маринад, порезал мясо и лук, сноровисто прибрал за собой и вышел на улицу. Было жарко и безветренно, точно, завтра хамсин, ну, да ладно, пусть. Сеня не спеша прошелся вдоль улицы до ближайшего магазинчика, взял пивка и вернулся домой. Надо бы сегодня собраться, отрешенно подумал он, чтоб завтра встать, завести машину и отъехать, не задерживаясь. Он быстро покидал в багажник угли, решетку, примус, уложил канистру для воды, одеяло, полотенце – все-таки, Сеня мужик обстоятельный. Покончив со сборами, он отправился в спальню и довольно быстро заснул, предвкушая завтрашнее путешествие. Наутро Сеня пробудился рано – все еще спали. Поднявшись, он умылся, стараясь не шуметь, оделся, включил чайник и соорудил себе парочку бутербродов, больше смахивавших на куски именинного пирога. Выпив стакан чая и съев один из бутербродов-гигантов, он разыскал в шкафу карту автомобильных дорог и, тихо прикрыв за собой дверь, отбыл по направлению к Иерусалиму. Утреннее шоссе было пока еще пустым – это позже, через пару часов начнутся пробки. "А не съездить ли мне искупаться? – предложил Сеня сам себе. – Обязательно съездить!" – согласился он на свое предложение. Решено и подписано. Сеня повернул руль и направился в сторону Бат-Яма. Пляж там вполне приличный, не то, что в Тель Авиве, да и народу в такой час наверняка никого. Искупался Сеня от души. Поплавал, понырял, благо, не было ни волн, ни медуз – море тихо и нежно переливалось под косыми утренними солнечными лучами. Сеня повалялся на песке, глядя вдаль, на горизонт, на рыболовные сейнеры и белокрылые яхты, порхавшие по волнам. Им вдруг овладело философское настроение, ехать никуда не хотелось, а хотелось вот так лежать на берегу моря, слушать тихий плеск волн наблюдать за кораблями… Интересно, подумал он, что за корабли открыли эту землю? Нет, поправил он сам себя, никто ее не открывал, вроде, она всегда была открыта, это ж не Америка. - Арик, Айялла! – раздался зычный женский голос. – Идите сюда, в воду нельзя, она холодная! Ну, все, подумал Сеня, конец. Раз уж аборигены появились, тишина кончилась, надо отсюда двигать. Однако, припомнив, что он сегодня выходной от всего, повеселел, сполоснулся, быстро переоделся и направился к машине. "А, может, за креветками в Яффо рвануть? – прикинул Сеня, глянув на часы. – Сумка-то-холодильник в багажнике". Рвануть, решил он. Обязательно рвануть, благо, тут недалеко. И еще пивка взять – как домой приеду, позову Михалыча, попьем пивка с креветками – сто лет ведь не пили! Дорога до Яффо заняла минут двадцать, Сеня особо не торопился, решив посвятить весь день себе и своим желаниям. Он даже мобильник выключил, чтоб не доставали. На старом причале рыбаки продавали свежий улов. Тут были и креветки – крупные и мелкие, здоровенный солнечник, скумбрия, лангусты, еще какие-то рыбы, названия которых Сеня не знал. Он ограничился парой килограмм креветок и солнечником, погрузил все это великолепие в сумку-холодильник и завел машину. Ладно, хватит, поехали в Иерусалим, приказал себе Сеня и вырулил на улицу, параллельную морю. Километров через двадцать можно будет свернуть налево, перейти на шоссе Тель Авив – Иерусалим, а там уж до цели рукой подать. Между тем, солнце поднялось высоко, стало жарко, ветер утих – обещанный хамсин имелся во всей красе. Сеня надел темные очки и опустил щиток, иначе вообще ничего не видно – так и светит в глаза, еще наедешь на кого, сослепу. Он остановился, сориентировался по карте, прикинул, что до поворота километров пять. Через пару минут слева действительно обозначился искомый поворот, Сеня свернул, переместил щитки, чтобы хоть как-то спрятаться от солнца, и включил музыку. "Чуть помедленнее, кони!" - донеслось из динамиков. Сеня всегда любил Высоцкого. Солнце шпарило вовсю, окружающий пейзаж был залит светом, даже толком не разглядишь, что там, да и смотреть-то не на что – поля и поля. Да еще мусор всякий, да кое-где эвкалипты рощицами рассажены. Внезапно асфальтовое покрытие кончилось, машина въехала на грунтовку, в багажнике зазвенело пиво, и Сеня, поглядев в зеркало заднего вида, обнаружил, что на дороге он один. "Это что же тут такое?" – удивился он. Вроде, никаких знаков по дороге не было, может, поворотом ошибся? Откуда тут грунтовка, их вообще в стране раз-два, и обчёлся. Проехав километров десять, Сеня остановился и стал внимательно изучать карту. - Ага! – воскликнул он, ткнув в карту пальцем. – Вот, где надо было свернуть! Ну, блин, ты даешь, Сеня! Заработался совсем! Он развернулся и поехал обратно. Благополучно выехав на асфальт, он прибавил скорость и спустя пять минут был на повороте. Через несколько километров по главному шоссе обнаружился ещё один поворот налево. Сеня свернул, опять переместил щитки, закрываясь от солнца, и стал подпевать. "Идёт охота на волков, идёт охота…", подзадоривал Сеню знаменитый бард. Минут через пять машина снова выехала на грунтовку. На этот раз Сеня просто сбавил скорость, решив, что обратно не поедет, а поедет вперёд, "через флажки", добавил он про себя. Должна же эта грунтовка когда-нибудь кончиться, тут всего-то не больше тридцати километров до иерусалимского шоссе. Скоро впереди появились холмы, покрытые негустой растительностью, дорога петляла между ними и жизни водителя не облегчала. Сеня взмок, несмотря на кондиционер, и остановился передохнуть и попить водички. Он вылез из машины и огляделся. Окружающий ландшафт был абсолютно дик и неухожен. Если бы не дорога, то можно почувствовать себя на Луне – ничего и никого нет. "Это где ж в Израиле такая глушь бывает? – удивился Сеня. – Да и деревья – всё сплошь сосны, а эвкалиптов нету". Он вытащил из багажника пластиковую бутылку с водой, попил и вновь взялся за карту. Бесполезно. Судя по спидометру, он должен был пересечь уже два шоссе – одно домой, к Кфар Сабе, а другое к Кирьят Малахи. Совсем скоро должно было образоваться шоссе на Бейт-Шемеш и Кирьят-Гат. По нему Сеня собирался добраться до Латруна, а там уже свернуть направо, к Иерусалиму. - Ладно, - сказал себе Сеня, - вперёд! В Израиле заблудиться вообще невозможно. Только на территории не залезть, а так – всё фигня. Он снова сел за руль и повел машину по грунтовке. Неожиданно дорога пошла вверх, на холм, Сеня переключил сцепление, сбавил скорость и очень осторожно стал продвигаться вперед. Последние метры дались ему особенно трудно, дорога превратилась в тропу, с обеих сторон поросшую кустами. Наконец, рыкнув последний раз, машина въехала на гребень и встала. Сеня отёр пот и вылез. Вокруг была та же тишина и благолепие. В лесу свиристели птицы, над цветком кружила пчела, лёгкий ветерок шевелил кроны сосен, и они тихо шумели, покачиваясь над Сениной головой. Оглядевшись, он с удивлением и радостью заметил дымок, вившийся среди деревьев чуть ниже по склону. Там явно прослеживались несколько человек, сидевших на корточках лицом к Сене. - Эй, мужики! – крикнул Сеня, помахав неизвестным. – Где тут шоссе на Бейт-Шемеш? Чего-то я заплутал. Он начал спускаться и через минуту уже подходил к костру. Запоздало сообразив, что взывал к мужикам по-русски, Сеня повторил тот же текст на иврите. Мужиков у костерка было четверо. При Сенином появлении двое поднялись, а остальные остались сидеть. - You are welcome! – сказал один – высокий темноволосый с до того квадратной челюстью, что запросто сошла бы за кирпич. – Do you speak English? Сенины познания в английском оставляли желать много лучшего, но пару слов связать он мог. Через пень-колоду, путаясь в иврите и английском, он повторил вопрос про шоссе на Бейт-Шемеш. Говоривший по-английски усмехнулся, но не Сене, а тому, кто стоял рядом с ним. Сеня перевел взгляд на этого и обалдело охнул. Мужик был одет в длинную белую накидку, на груди нашит большой красный крест необычной формы. Под накидкой была темно-серая рубаха, на поясе обретался меч и кинжал. - А? – нечленораздельно пробормотал Сеня и оглядел остальных. Один точно араб. Одет в невзрачные штаны и длинную рубаху, босой. Второй – в монашеской рясе, русые волосы связаны в хвост. - Чего это вы, а? – вымолвил Сеня, перескакивая взглядом с одного на другого. - Куда путь держишь, мил человек? – спросил монах. – Да ты сядь, передохни, зажарился, небось? - В Иерусалим еду, - Сенины губы двигались сами, без участия разума. – А вы куда? - Так, мы все тоже в Иерусалим. – Монах помолчал и указал на араба. – Это Салих – он шёл в Иерусалим, чтобы кого-то там взорвать. А это мистер Джон Макензи. Он тоже в Иерусалим. В штаб генерала Алленби, слыхал про такого? А это Адам де Валенкур, рыцарь Храма. Тоже в Иерусалим ехал, к сенешалю, Андре де Монбару. Ну, а я Алексей, брат из Андреевского монастыря в Москве. Шёл в Иерусалим к епископу Порфирию. В Русскую духовную миссию. Монах замолчал, потом поднялся, взял Сеню за плечи, усадил и поднёс к его губам котелок с водой. Сеня начал жадно пить, одновременно поглядывая по сторонам. С историей у него всегда было не здорово, но меч на поясе Адама де Валенкура и генерал Алленби вместе никак не сочетались. - Представься, что ли! – попросил монах. - Сеня. Семён Моисеевич Фишман. Новый репатриант, в Израиле восемь лет, из Подольска приехал. Живу на Деревне, у Дедушки, тьфу, в Кфар Сабе! - Число-то сегодня какое? – спросил Алексей. - Двадцатое мая. – Сеня замолчал, а потом выговорил неживыми губами, - Две тысячи пятого года. Алексей посмотрел на остальных и заговорил по-арабски. Он переводил Сенину речь, и глаза у присутствующих все больше округлялись. - А зачем ты в Иерусалим ехал? – спросил Макензи. Сеня, как ни странно, понял и ответил: - Помолиться у Стены Плача. – Он задумался и уточнил. – Вообще-то, я от жены с тёщей отдохнуть хотел, а с Иерусалимом случайно получилось. - Ты не похож на религиозного еврея! – нахмурился монах. - А я не религиозный! – согласился Сеня и тут же задрался: – А что, если у меня пейсов нету, так мне и помолиться нельзя? - Можно, можно, – Алексей успокаивающе похлопал его по плечу. Тут заговорил Красный Крест, говорил он долго, низкий его голос звучал глухо и надрывно, языка Сеня не понимал совсем, но слышал, что это не арабский. - No! – резко оборвал его Кирпич и разразился тирадой на том же языке. Монах слушал и кивал. Араб, так же, как и Сеня, явно ничего не понимал. - Так ты, Сеня, какими языками-то владеешь? – спросил Алексей. - Ну, русский, иврит и матерный. Английский чуть-чуть. А они на каком говорят? – кивнул он на Креста с Кирпичом. - Латынь это. Я ее тоже знаю, а вот Салих, кроме своего арабского, больше ни на каком не говорит. А на матерном мы тут все уже пообъяснялись. Даже я согрешил. – Алексей сокрушённо покачал головой. – Ты понимаешь, Сеня, какая штука получилась, мы все тут оказались случайно. И все из разных лет. Вот ты – из две тысячи пятого, мистер Макензи из тысяча девятьсот семнадцатого, Салих из тысяча девятьсот сорок восьмого, Адам из тысяча сто сорок восьмого, а я из тысяча восемьсот пятьдесят девятого. Вот так. - А я сейчас сяду в свою машину и назад поеду! – Сеня с трудом удерживался, чтобы не заорать. - Ничего у тебя не выйдет. Но хочешь – попробуй. – Монах махнул в сторону гребня, где за кустами виднелось правое крыло Сениной машины. – Мы все уже пробовали. И не по одному разу. Всё равно сюда выносит. Первым здесь Салих оказался – он хотел до Иерусалима горами добраться, да вот, почему-то здесь и застрял. Ни назад, ни вперед. Я хотел путь срезать – пешком же иду от самой Иоппии. Увидел дым, подошёл, заговорил с Салихом и тоже тут засел. Джон и месье де Валенкур по дороге приехали – Адам на лошади – вон она пасется внизу, а Джон на авто ехал, остановился нужду справить, а обратной дороги не нашел. Эх, подумал Сеня, и чего мне дома не сиделось? Сейчас бы уже весь бардак закончился, сели бы за стол, открыли бутылочку, да с салатиками, да с телятинкой с грибами… Эх-х-х, Сеня! И что ж это за счастье твоё такое еврейское?! Он совсем уже расстроился, в глазах защипало, но тут ему на плечо легла тяжёлая ладонь, Сеня поднял голову и встретился глазами с Джоном, он сжал руку на Сенином плече, чуть тряхнул и сказал: - Не надо паники! Надо придумать, как дальше будем. Сеня, как ни странно, опять его понял. И вообще, Кирпич, как про себя он обозвал Джона, никакой враждебности или заносчивости не проявлял. - Слушайте, мужики! – Сеня вскочил и сделал шаг к костру. – Давайте сегодня не будем ничего решать, а! Давайте расслабимся, посидим, выпьем слегка, просто потрендим, музыку послушаем, а завтра уж и разбираться начнем! - А чего пить-то будем? – поинтересовался Алексей, уже успевший перевести Сенину речь. - Так, я же расслабиться поехал, да для дома кой-чего прикупил. Не пропадать же добру! – Сеня увлёкся собственной идеей, она всё больше и больше ему нравилась. Ничто так не скрепляет разношёрстную компанию, как совместная пьянка, это он усвоил ещё в советские времена. Красный Крест подошел к Сене, ткнул его кулаком в грудь и что-то прогудел. - Он говорит, что ты подал самую замечательную идею из всех, что тут высказывались, – перевёл Алексей Сеня приосанился и ткнул Адама прямо в середину красного креста. - Скажи ему, что он тоже ничего мужик, крепкий! – попросил Сеня монаха. – Э! Адам! Джон! Пошли, поможете тащить. Втроем они подошли к машине, Джон с любопытством начал разглядывать агрегат, а Адам вдруг закрестился. Сеня, не обращая внимания, открыл багажник и стал доставать оттуда припасы. Шашлык намариновался достаточно, подумал он и вытащил ведёрко. Хлеб, овощи, чай, кофе, сахар, соль, специи и одноразовая посуда последовали за мясом. Сеня открыл сумку-холодильник, достал креветки и рыбу. На дне сумки под фальшивым дном лежала Сенина заначка – пара бутылок водки. Пиво переместилось в холодильник, а вино и канистру с водой компания отволокла к костру. - Ого! – уважительно кивнул Алексей, разглядывая принесённое добро, – никогда ничего подобного не видел. Красный Крест пошёл к своей лошади и вытащил что-то из седельной сумки. Джон притащил остатки какой-то жратвы. Салих, видя остальных за работой, что-то шепнул Алексею и скакнул в кусты. - Он сказал, что сейчас принесёт что-то съедобное, – пояснил монах. - На охоту, значит, пошёл? – понимающе кивнул Сеня. – А ты, Адам, тоже охотишься? - Нет, мне нельзя, – ответил Адам, после того, как монах перевёл Сенин вопрос, – Орденский устав запрещает. - Это почему? – не понял Сеня. – Что ж, с голоду подыхать? - Мне только на львов охотиться можно! – гордо прогудел Красный Крест, Алексей перевёл, но Сене показалось, что над ним издеваются. - Не сомневайся, не врёт, – кивнул монах, – был у них в уставе такой пункт, правда. - Ох, нелёгкая это работа! – протянул Сеня. – Ладно, с уставом тоже разберёмся. Он вытащил из пакетика шампур и показал, как нанизывают мясо. Алексей и Адам подключились, а Джон начал изучать примус. - Оставь! – бросил Сеня, – там газа мало. Джон понял и занялся изучением других благ цивилизации двадцать первого века. Одноразовая посуда привела его в восторг, он показывал монаху и тамплиеру каждую тарелку и стакан, и они тоже выдавали свою порцию восхищения. - Сеня! – заговорил Алексей, – ты рассказал бы, что там у вас в две тыщи пятом году в мире происходит! Интересно же! - А-а-а! Дерьмо, оно и есть дерьмо! – Сеня мгновенно завёлся. – Шарон, сука, из Газы поселения вывел! Сволочь! Своих гнобит, а арабам – наша любовь! Если этот гад ещё и на Иерусалим замахнётся, я его лично пристрелю, слышишь, лично! Игаль Амир, конечно, недоумок, но он показал, как решать проблемы. Я эту вражину Шарона на британский флаг бы порвал! Какого он ребят из Газы выгнал?! Алексей переводил Сенины тексты, Адам и Джон понимающе кивали, и Сеня почувствовал, что нашел единочаятелей. - Слышь, Адам, ты хоть пядь земли арабам бы отдал добровольно? - Ни за что! – ответил тамплиер. – Это было бы позором для меня. - А ты, Джон? - Генерал Алленби объяснит, где им следует обретаться! – Джон вызывающе двинул подбородком. - Во-во! – согласился Сеня. – А наш, блин, премьер, шоб его клещи заели, всё никак в полный рост не встанет – весь в реверансах хрен знает, кому! Сеня блаженствовал. Он нашёл благодарных слушателей, согласных с ним во всём, даром, что не евреи и вообще не из этого времени. Жаль, подумал он, что я никогда про тамплиеров не читал. Хорошо, хоть слышал. Да и про генерала Алленби тоже только слышал. Помню, что он Иерусалим взял в семнадцатом году, а больше – ничего, хоть режь! Ребята споро нанизали шашлык, вода в котелке вскипела, и Сеня вбросил креветки. - Мужики, пиво с такими креветками – мечта! А пока они варятся, давайте, что ли, по полстаканчика водочки тяпнем! Ой! – прервал он сам себя, – А Салих? Тьфу! – он хлопнул себя по лбу, – вот я тормоз! Он же араб, стало быть, не пьёт. Ладно, тогда я ему кофе сварю. Алексей переводил Сенины сентенции, Джон и Адам согласно закивали, заулыбались. Джон, ухмыляясь, что-то сказал Адаму на латыни, а тот, возмущенно порыкивая, стал отнекиваться. - Джон его подначивает, – пояснил Алексей, – говорит, что байки о том, как пили тамплиеры, аж до двадцатого века дожили. А Адам возражает, что он сам, дескать, почти и не пьёт, а за другими братьями не следит. - А я что, пью? – пожал плечами Сеня. – Да меня жена с тёщей порвали бы, как Тузик грелку! Да и что тут пить-то? Сеня вскрыл бутылку Голдовки, разлил водку и передал стаканчики Джону с Адамом. - Не сомневайтесь, мужики, это просто водка. Без всяких затей. Ну! – он поднял свой стакан, – Вздрогнули! За то неожиданное, что всегда рядом! Компания выпила. Алексей ухватил кусок хлеба и огурец – привычная закусь для русского человека, отметил про себя Сеня. Джон выдохнул, схватил бутылку с водой – запить. Адам, проглотив водку, выпучил глаза, разинул рот и часто задышал. Ну, точно не привычный к таким напиткам, подумал Сеня, отобрал у Джона воду и плеснул Адаму в стакан. - Запей! – велел Сеня и протянул ему хлеб с половинкой помидора. – И закуси! Тамплиер послушно запил и нерешительно куснул помидор. - Что это? – заинтересовался он. Сеня понял, да и сложно было бы не понять. - Помидор, – ответил он. – Вроде, его из Америки Колумб привёз. Нравится? Алексей, флегматично хрустя огурцом, стал рассказывать Адаму про помидор. Но что-то слишком длинной была его речь, овощ, по Сениному мнению, не стоил того, чтобы о нем так долго распинаться. Джон, нерешительно помявшись, достал из своей планшетки и развернул карту Палестины. - Сеня! – он подсел поближе и поманил его. – Гляди, это Палестина. А где границы Израиля в двадцать первом веке? Джон пытался говорить простыми словами, чтобы понятно было. И Сеня не подкачал. Нашел наверху Метулу, внизу Эйлат, а сбоку Иордан и провел пальцем по карте, обозначив израильскую границу. - Ага! – Джон потёр переносицу. – Голаны, значит, у евреев. Правильно! Тем временем, сварились креветки, Сеня слил воду, высыпал их на тарелки и достал из холодильника пиво. - Глядите, мужики! – жестом фокусника он взял креветку, почистил, отправил в рот и запил пивом из горлышка. – Вот так во времена коммунистического застоя мы в России пили пиво! Очень вдохновенное занятие, попробуйте – не пожалеете. Адам, не боись, это не водка, всё будет нормально. Мужики не заставили себя упрашивать, каждый взял по бутылке пива, тарелке креветок и принялся за дело. - Хорошо! – причмокивая от удовольствия, сказал Алексей. – А что это за застой? – заинтересовался он, – Ну-ка, расскажи! Что на Россию-матушку ещё свалилось? Тут уж Сеня тушеваться не стал – даром, что ли, имел пятерку по научному коммунизму! Не то, чтобы нравились ему все эти науки, но были они настолько нелогичны, содержали столько смешных ляпов, что практичный Сеня запросто их запомнил, как запоминают парадоксы. Он повествовал, Алексей переводил, все больше и больше мрачнея. Когда дело дошло до Второй Мировой войны, помрачнел и Джон, зато Адам слушал, как потрясающую сказку, приоткрыв от любопытства рот. Внезапно зашелестели кусты, и оттуда выломился Салих. За собой он тащил тушу небольшого оленя. Эта животина называется "цви", меланхолично отметил про себя Сеня. Мужики повскакали и стали помогать арабу тащить оленя. Дальше последовала перепалка на арабском, в которой Сеня ничего не понял. Он, тем временем, вытащил финджан и стал варить кофе, справедливо рассудив, что Салиха пиво не обрадует, а как же не поощрить добытчика! - Нормально, мужики, – сказал Сеня, – этого олешка нам на пару дней хватит – ещё супчик сварим, да и на шашлык пойдёт. Ты, Салих, я знаю, пиво не будешь, так попей кофейку, а мы продолжим наши игрища. Хозяйственные заботы заняли всех обитателей невероятного бивака: англичанин и тамплиер занимались нарезкой мяса, араб, выпив стаканчик кофе, подобрел и пошел за дровами для костра, Алексей наводил порядок, а Сеня стал жарить шашлык. Жалко – мало, подумал он, ну, хоть сколько, пусть хоть по палочке достанется – никто из мужиков явно никогда настоящего шашлыка не пробовал. Пусть, не бараний, пусть телячий, ну, хоть какой… Между делом, выпили ещё по глоточку, Адам, на этот раз, вполне спокойно перенёс процедуру, сразу закусил помидором, запил пивом и продолжил стругать мясо. "Так он, пожалуй, напьется, – подумал Сеня, глядя на тамплиера. – Надо будет расспросить Лёху, как там они пили, если байки до сих пор рассказывают." Шашлык был готов, Сеня даже солнечника успел пожарить, благо, в хозяйственной коробке нашлась и сковородка, и масло. - Хорош, мужики! – сказал Сеня. – Хватит, садимся, всё готово, а олешек пусть варится. Алексей и Адам синхронно повернулись к востоку и забормотали молитвы, каждый на своём языке. Закончив, они сели, взяли по палочке шашлыка, Сеня налил ещё и опять поднял свой стакан. - Давайте, мужики, за дружбу народов выпьем! – провозгласил он. – Вот, нас тут пятеро, все из разных стран, времён и религий. Все мы конкретно попали. Так давайте жить дружно, как завещал кот Леопольд, иначе пропадём ни за грош! - Согласен! – кивнул монах и стал переводить. И Джон, и Адам закивали. Салих чуть подумал, тоже кивнул и заговорил. - Он говорит, что впервые чувствует себя так хорошо и свободно. И это в обществе гяуров, неверных. – переводил Алексей. – Если ему удастся вернуться, нипочем не станет встревать в военные действия, тем более, что это бесполезно, а поедет в Европу учиться на историка. - Вот это мне нравится! – воскликнул Сеня. – Все бы они так! И война бы кончилась, и девчонок в армию бы не призывали. Тамплиер заинтересовался, а что, еврейские девушки в Израиле в армии служат? Алексей тоже удивился, а Джон только хмыкнул саркастически. Сеня пустился в объяснения относительно внутреннего устройства современного Израиля, Алексей переводил, а остальные с интересом слушали. Тем временем начало темнеть, пиво, напополам с водкой было уже допито, компания была не сильно трезвой, разговоры уже утомили, самое время чуть добавить и послушать музыку, решил Сеня. - А что, мужики, – спросил он. – Давайте, что ли, я Высоцкого поставлю! Он поднялся и зашагал к машине. Повернув ключ зажигания, Сеня выбрал кассету, и из динамиков полилось задумчивое "Здесь лапы у ели дрожат на ветру…". Еще минут двадцать Сеня потратил на то, чтобы объяснить сотрапезникам принцип записи. Мужики оказались правильными, идею восприняли на ура, и стали внимать барду, не понимая, впрочем, слов. Но уж очень голос у него завораживающий, объяснил тамплиер, так приятно слушать. Сеня обрадовался, хлопнул Адама по плечу, нашёл песню "Про любовь в средние века" и заставил монаха переводить текст. Тут уж завелись все. Сеня слазил под сидение и добыл ещё одну бутылку водки – моя сугубая заначка, пояснил он. Но раз уж мы тут вместе Высоцкого поем, то грех прятать – неправильно это. Все согласились, даже Салих, получивший в свое распоряжение запасы кофе, закивал. - Не, мужики, так не годится! – возгласил Сеня, разливая водку. – Надо хором спеть. - Так тебе и быть регентом! – ответил Алексей. – Но не забудь, по-русски только мы с тобой говорим. - Фигня! Песню петь научу, как не хрен делать! – хорохорился Сеня, и тут же начал урок. Трое нерусских, как могли, повторяли слова, Сеня подумал, что получается у них вполне сносно, и вскоре над ночным лесом разнёсся слаженный хор пяти мужских голосов: "Вот подан знак – друг друга взглядом пепеля, Коней мы гоним, задыхаясь и пыля. Забрало поднято – изволь, ах, как волнуется король, Но мне, ей Богу, наплевать на короля!.." Потом Сеня снова включил кассету, компания подпевала Высоцкому, все больше и больше заводясь, выпили ещё по стаканчику, под тост за процветание Иерусалима. Сидеть уже никто не мог, мужики встали вокруг костра, полуобнявшись и держа в свободных руках стаканы с водкой. - Сеня! – провозгласил тамплиер, воздевая стакан. – Ты – один из редких людей, с кем чувствуешь себя хорошо всегда и везде! Прости, я был несправедлив! Не спрашивай, когда, но я неправильно о тебе судил. – Он замолчал и полез за пазуху. – Так вот. Давай с тобой крестами обменяемся! - Да я же не крещеный, я вообще еврей! – озадаченно молвил Сеня. – У меня только Маген Давид – звезда шестиконечная. - Годится, – согласился Адам. – Бери себе мой крест, а мне дай Звезду Давида. - Ну, давай поменяемся, я не против, – Сеня нерешительно пожал плечами. Никогда не доводилось ему брататься с рыцарем Храма Соломонова. И вряд ли когда еще удастся. Адамов крест на длинной цепочке перекочевал на Сенину шею, а его Маген Давид скрылся под темно-серой рубахой тамплиера. - За это надо выпить! – уверенно заметил Алексей и разлил остатки водки по стаканчикам. - Yes! – подтвердил Джон, хлопнув по плечу Салиха. - Один момент, мужики! – попросил Сеня и ринулся к машине. Среди кассет он быстро нашел нужную и снова "Охота на волков" взрезала ночную тишину. – Я с вами, пьем за друзей! Адам! За тебя! За тебя, Джон! За Лёху! За Салиха! Хрен кто с нами сладит, пока мы вместе! Компания допила водку, а Салих, воздев к небу стаканчик с кофе, тоже постарался соответствовать. - Сеня! – воззвал Джон. – Научи и этой песне! Давайте, вместе споем! - Не, давай завтра! – отказался Сеня. – Чего-то уж слишком много событий сегодня – устал я. Поспать бы не мешало. Он направился к машине и быстро устроил себе лежбище. На всякий случай включил мобильник – безрезультатно, аппарат бесконечно искал сеть. Остальная компания тоже стала устраиваться на ночлег, кто как привык. Надо бы проверить, как они, подумал Сеня, но сил у него не было, всё-таки немало водки выкушал, завтра, решил он, всё завтра. Проснулся Сеня оттого, что кто-то теребил его за руку -Эй, хабуб! – услышал Сеня сквозь сон. – Ты как? В порядке? - А? – он встрепенулся, протёр глаза и огляделся. Впереди был асфальт, сзади тоже. Рядом стоял мужик, одетый в до боли знакомую форму израильской дорожной полиции. - Ты откуда, браток? – полицейский наклонился и постарался поймать Сенин взгляд. - Из Кфар Сабы я, в Иерусалим еду. - А чего ж через Бейт-Шемеш? - Да я через Яффо и Бат-Ям. - А-а-а, тогда ясно, почему тебя так развезло, это ж на полчаса дольше, чем по главному шоссе. Да ещё хамсин… Ладно, парень, поспал, и хорошо. Нечего тут стоять, на обочине. Сеня включил зажигание, оглядел окружающие холмы и снова повернулся к полицейскому - Слышь, полиция, а какое нынче число? - Двадцать первое мая, – отвечал страж порядка. – Что с тобой? Про вчера вообще ничего не помнишь? - Да нет, – усмехнулся Сеня, – про вчера век не забуду. Но парень его уже не слышал, и Сеня, выехав на середину шоссе, помчался в сторону Латруна. Мало ли, что приснится, думал он, мне вот иногда бабушка-покойница во сне является, так что ж теперь? Он жал на педаль, всё прибавляя и прибавляя скорость, одновременно пытаясь разобраться в своих ощущениях. Было? Или не было? Сон, или явь? Сон, решил Сеня и включил мобильник, отчётливо понимая, что сейчас его поимеют по полной программе. Доехав до Латруна, он свернул направо, к Иерусалиму. Фиг с ним, что не ночевал дома, семь бед – один ответ. Зато уж, раз такое дело, надо добраться до Стены Плача. И вот, через двадцать минут справа обозначились первые кварталы Города Мира. Потом слева вдалеке Сеня увидел очертания гробницы пророка Самуила, и через пять минут уже въезжал в Иерусалим. Оставив машину на муниципальной стоянке, он двинулся к Старому Городу, к Стене Плача. Войдя на площадь перед Стеной, он запоздало охнул – ведь забыл-таки кипу в машине! Служитель подскочил к нему с бумажной кипой в руках. - Пожалуйста, возьми! – сказал он. – Ты помолиться хочешь? - Да, – подавленно произнес Сеня. - Надень кипу и подойди к Стене. И там попроси Всевышнего, чтобы Он внял твоей молитве. Если подождёшь, я подойду с тобой и слова молитвы подскажу. - Нет, не надо, спасибо! – ужаснулся Сеня. Его передёрнуло. "Что я, дебил какой, сам помолиться не могу?!" – подумал он и двинулся в левый придел. Он подошёл к Стене, положил обе руки на шероховатую поверхность камня и постарался утишить внутреннюю бурю. "Господи! – думал Сеня, – прости меня, грешного, что не живу, как еврей, и вообще живу, как попало. Я же знаю, что Ты есть, что Ты с нами, только никак не могу добраться до Тебя! Но я – Твой!" Сенина рука зашарила по шее в поисках цепочки. Нашла и вытянула. Сеня сжал её в кулаке, а потом открыл. На его ладони, вместо Маген Давида, лежал тамплиерский крест