20 марта, на именинах жены брата Соньки, наступил финал Томской моей эпопеи. За накрытым столом - в компании шумной, друзей, я скоро достиг - своей апогеи... Рядом со мной - Сергей Цыгунов, мой школьный дружок, (верней, был - до этого он - таковой), евонная мама, – его, - раньше моей на час родила, - так что вопрос - кто из нас – старше-главней, - сам собой отпадал... Бабка быстро напилась и стала при всех меня оскорблять-обзывать. Я сперва - по хорошему стал её увещевать: Заткнись старая карга! Но она, вместо - того чтоб благоразумно замолчать, плеснула из рюмки мне в морду - кагора!...Тогда, – без особых затей, я перевернул на неё (и - еще трёх, особо приближенных особ, с ней рядом сидящих) стол с - яствами и питьём!… Тут уже - все на меня набросились хором, я вскочил на кровать и наседавших врагов стал - ногами пинать, но им - всё же удалось меня оттуда стащить и - уже всей толпой меня принялись - бить… - Что тогда - началось, - лучше не вспоминать! (Хорошо, что не видела это всё, - моя бедная мать!...) (Тут, струны гитары моей - жалобно, вдруг, зазвенели: это брат - так шарахнул ею - по двери, что обломки - в разные стороны полетели!…) Пока они выбирались из - под стола, толпа - всё пинала меня. Я выскользнул - из под той кучи-малы - с мыслью одной: - скорей убежать! (Непонятно было, - кого они в ней – били? Но вопль брата: «Бабушку - убили!» - загремел, вдруг, - набатом в моих ушах!... В пылу этой схватки, кому-то - под руку - и бабка попалась, (что – вороной, над кучей-малой той кружилась), ну - и - довертелась, ну и - долеталась (виском - об тумбочку приласкалась…) Толпа замолчала и расступилась, я – в рубашонке одной, с босой головой, - во двор, где вместе с метелью, позёмка крутилась. Подбегая - к калитке ворот, слышу визг тормозов, (тут же, строка из песни всплывает: "Трое - в синем, двое - в штатском, - чёрный воронок! "…) – первый из них - на меня набегает. " Вы - по вызову – улица Бакунина 24-а квартира 2? – Да! – Так вам, – вон - туда!" верное направление им показал, а - сам себе думаю: "Оперативно работают, мусора!" - и прячась, как вор, - к Томке - под косогор побежал! - Вспотел, потом - чуть не замёрз, пока до переулка Горшковского в полночь дополз! Протрезвевше-обледеневшего, меня там не ждали, но - портвейна стакан, всё таки - дали! Обогрев замерзающего, приободрив, Серёга пошёл меня - назад, - на место моего преступления, проводить. Скорая, оказав бабушке первую помощь, - ушла, и хотя было уже - далеко - за полночь, - там меня - всё ещё ожидали. Воронок, - тоже - слинял, но засаду пока, никто не снимал, так как, делая обыск, менты - вещички все перерыли и нашли патроны мои, (и - не только - мелко, но - и коллекционные – средне калиберные…). Побитый народ разбежался, а я - в подуподвале Валерки - на полу ночь прокантовался (без сна провалялся) и - утром, чуть рассвело, с больной повинной головой - к бабушке нарисовался… С обмотанной полотенцем, головой - и лиловым, под глазом, фингалом,"почти умирая" (всё ж - двух актрис, - мама!) она прошептала: " За - что ты - бабку-каторжанку свою, - чуть - не убил? Где ты - всю ночь был-болтался? Повестка в милицию - на столе, я за неё расписалась…" Коллекцию мою - менты забрали! Вдруг, - пример Генки Мужецкого замаячил перед глазами: - тут, в суровой Сибири и - за - не такие проступки весомые сроки давали! И страх - в душу вползает медленно: - Прости-прощай - училище Омское (хоть - и техническое, но - всё же, - такое вожделенное!) и Бога молил - душой смятой: «Боже, - верни всё - назад, - как было - до этой пьянки, проклятой!»... Но - перемещаться во Времени и Пространстве тогда не умели! (Это - пока ещё, - не в нашей власти! - Впрочем, и – сейчас с этим, пока что, - не очень…)