Мои родители родили в Сибири меня ещё - при «тиране» Сталине, жили в ней и в горах Алтая, - везде, где черти носили отца, по военным дорогам (скитаясь в - основном, рядом с Китаем). Менять места службы устали, - чуть, было, в - Венгрию под - раздачу мы не попали, но вскоре после разгона Никиткой армии, поехали с ним (мамка и я) на - родину его, в Севастополь - на Чёрное море (самое Синее - в Мире!) с которым сблизились и сроднились - настолько, что стал второй Родиной мне, - мой благословенный Крым… Весь Севастополь обегал я - босоногим ещё, пацаном, и - где только, не жил в нём: - в бухтах Камышовой - на улице Пролетарской, Стрелецкой - на Героев подводников, Корабельной - на ул. адмирала Макарова, Северной - на Эскадренной, Мартыновой - в переулке Детском, 6-й Бастионной (там, где гостиница Крым) - на Ивана Щербака, в центре города - улицах Льва Толстого, Гоголя - у Панорамы, площадях Пирогова и Ушакова (с неугомонными непоседами - папой и мамой), и учился в 10 школах, не (не были-не жили, только - на Воронцовке, Горпищенко и Инкермане… Бедовали - на окраинах, что в 50-х были ещё - в послевоенных руинах-развалинах, выживали - со мной, 6-тигодовалым, - в подвалах-полуподвалах, наполненных буржуйко-примусно-керогазовым дымом, и уже - перед армией, – на ставшей родной, Эскадренной, и всюду привечал меня – как своего, - Севастополь - мой Город-Герой!... Первым делом, по приезду в Севастополь и - перед расставанием, иду к скалам-камням (для меня это место – сакральное! ) ПримБуля – у Памятника Затопленным Кораблям… Родня всегда встречает меня радушно, не - одним лишь, хлебом и солью, но в середине лета в Крыму - жарко и душно, и все помыслы и мечты обращены, конечно же, - к морю, где у скал с прохладным прибоем, - забвенья-утешенья искал я со своею любовью… Жаль, что - времена благословенные те, оказались - так быстротечны, прилетаю теперь сюда я в отпуск, который без неё - так одинок и, к сожалению, - отнюдь, не бесконечный… Над новостройками Воронцовки – бледный рассвет, цвета разбавленной марганцовки, мама, собираясь с ранья - на базар, нечаянно будит меня… Нет, - да и, пожалуй, никогда больше уже - не будет, в жизни советского офицера, той - милой сердцу, домашней - дорогой ему атмосферы, ведь, с - окончанием отпуска, гарнизонные будни вдали от дома родного, станут – ешё более - угрюмы и серы… Но - этот отпуск - по семейным обстоятельствам, вызванный телеграммой о смерти отца, - не забуду до - самого своего, конца, потому что, - очень уж больно расправился с моей роднёй - (почти, по – полной!) - тот Високосный год!… (Продолжение следует)