Пока в саду храпели человеки, четыре марципановых клопа седой кукушке подымали веки, хотя она давно была слепа. Из дерева и ткани разноцветной, из нитей, узелков, сосудов, жил ее по древней формуле запретной китайский чернокнижник смастерил. Другие времена пришли: в печали уже не красят щеки, зеркала – стекло, но говорят, что и в начале кукушкина душа стара была. Ей ведомы все тайны человека, его судьба, его последний час и час, когда сгорит библиотека, последняя, что помнить будет нас. Кукушка постарела, истрепалась – в часах настенных время тяжелей. Она, бывало, ночью просыпалась, пугая пауков и мотылей. Но сладкие клопы из марципана, фарфоровые лисы, журавли и чучела медведя и фазана о чем-нибудь ее спросить могли.