С тех пор, как Максим приехал в Искринск, рассеянность стала главной чертой его характера. Во-первых, все произошло слишком быстро: еще месяц назад жизнь свою он измерял от репетиции до репетиции, времени не было ни удивляться, ни мечтать. А во-вторых, ему трудно смириться с нынешним распорядком: не ясно, что с ними происходит и кто этим управляет. Ну и самое главное, его не покидало чувство, что он что-то потерял, точнее - кого-то. Они что-то не поняли друг в друге, недосказали, не дождались. Ему печально и больно думать, что что-то оборвалось, еще не начавшись по-настоящему. Максим пытался - еще месяц с тех пор не прошел - прокричать самое важное, процарапать на бумаге о недосказанности, почти плакал, когда писал письмо. Оно и сейчас лежит у него в кармане джинсовой куртки. Максим идет, как всегда в это время, на площадь. Она пылает который день, солнце светит одурманивающе. Максим уверен в себе ровно настолько, чтобы не пытаться нырнуть в первую же кафешку, спрятаться от равнодушных или смешливых глаз. Он ждет новостей и это его ободряет - новостей из той, оставленной им жизни. Вот он - этот угол заветный. Это прекрасное место, его наблюдательный пункт. Любое важное событие, если оно когда-нибудь произойдет в этом городе, он увидит отсюда. Очень удобно: одновременно перекресток улиц и укромный уголок. К тому же тенек, и можно посидеть, опираясь о витраж в окне первого этажа. Нет, пожалуй, лучше постоять: те, кого он ждет, могут появиться с каждой стороны площади. Господи, уже шесть часов, а солнце безумно парит над крышами, смеясь в лица прохожим. Бедные, они куда-то спешат. Вот оно, благосостояние, а покоя все равно нет. Что вы, молодой человек, торопитесь, пьете пиво на бегу? Эх, не слышит. Да и не сказал Максим ему ничего. И этой пожилой женщине ему нечего сказать - все равно не поймет, и этой парочке - пусть себе мчатся. А эту в розовом Максим знает: знакомая его недавняя. Они пили с ней кофе однажды; как обычно в этом городе - раз-два и готово, здесь не принято при прощании договариваться о следующей встрече. Пожалуй, здесь даже не принято узнавать друг друга; в конце концов, чашечка кофе - еще не повод. Но она его узнала. Трудно не узнать, стоит здесь как пень, как памятник самому себе. Пошла в его сторону, приближается к нему, подходит совсем близко. Что-то в этом есть. Много розового цвета, маленький букет розочек в ее руках - делают здесь такие букетики: маленькие бутоны на коротких стебельках перевязывают ленточками и закутывают в трепещущую бумагу. Оба как будто остолбенели нелепо, а эти карликовые цветы повисли между ними. - Мне будет теперь кому их отдать. - ? - Просто подруга не пришла на встречу. А ты кого ждешь? Максим с трудом находит ответ. Растерянность пересиливает все желания, перемешивается с жарким воздухом, входит в легкие, распространяется по всему телу. Пятнышко роз перед глазами не дает забыть о собеседнице, Максим старается по крайней мере слушать ее, если уж не самому говорить о чем-то путном. У нее, оказывается, как и у него, впрочем, много свободного времени: не исключено, что подруга что-то перепутала и будет на этом же месте ровно через час. Максим догадывается, что судьба его на ближайший час предрешена: "розовая" знакомая будет щебетать о том о сем, пока не пробьют часы на старой башне. Забегая вперед, следует сказать, что со встречей этих барышень произошла какая-то путаница. Позднее выяснилось, что Галя пришла на свидание, причем вовремя и в то же самое место. Не дождавшись, вышла из кафе на площадь и ждала уже на улице, глядя на людей возле универмага. Максим и Инга битый час простояли тут же, рядом, только за углом. Может быть, многое в этой истории было придумано позже, но в тайне их первой встречи замешана какая-то нечистая сила. Ведь предполагалось совсем иначе: Галя всего пару дней назад сдала последний экзамен, хотела по этому поводу выпить чашечку кофе с приятельницей, заранее договорилась, пришла, ждала, но... букетика цветов не получила. Он так и был с Ингой и Максимом до вечера, а позднее попал на сцену, получилось красиво. Зная женщин, трудно поверить, что Галя просто не хотела им мешать и тихо растворилась в солнцепеке. Так или иначе, подруга на встречу не пришла. О чем они говорили с шести до семи, между двумя раскатами башенных часов, Максим точно не запомнил. Честно говоря, в его голове от жары, долгого стояния и нелепости ситуации начали появляться какие-то шумы, бить маленькие звоны и звенеть нестройным рядом тихие колокольчики. Кажется, разговор шел об эуритмике - это какой-то новоявленный вид искусства, слияние стиха и танца. Его собеседница недавно побывала на представлении ансамбля, пропагандирующего нечто такое и теперь была ужасно взволнована судьбой этого придуманного направления в искусстве. Впрочем, оно ей было совсем не по душе. Когда звон часов и бубенцов в голове у Максима слились вдруг воедино и наступило семь часов, на площадь, как чертик из табакерки выскочил Саша. Честное слово, Максим редко бывал ему так рад, как в этот момент. Он их, кстати сказать, познакомил пару дней назад, пусть он ее теперь и развлекает. Он мастер этого дела и большой любитель. Только сейчас ему, видно, не до них. Немудрено: это как раз и связано с общим состоянием ожидания новостей оттуда, где еще так недавно они были заняты другими делами и мыслями. Ну а у Саши еще и свое ожидание: к нему приезжает жена, что вовсе не означает потерю им интереса к людям, в том числе и к женщинам. Однако же, лучезарно улыбнувшись, Саша проскальзывает мимо Инги и Максима. Он любит так - заметит в глазах мольбу о помощи и глазами же ответит: действуй, дружок, сам, не маленький. Максим злится на него и на себя, но одновременно замечает, что злость эта становится какой-то беззубой, все же Максим сегодня необычайно спокойно и благодушно настроен. Вон и Саша с остальными собираются, стекаются постепенно на репетицию. - Мне пора, - говорит Максим, продолжая еще по инерции кивать в знак согласия с последней мыслью, высказанной "розовостью" с букетиком в руке. В этот момент она показалась ему одной из тех, которые умеют скрывать свое разочарование...