Жираф был маленьким. У него даже чёрные пятна ещё не прилипли к жёлтой нежной шкурке. Когда он пытался достать самое нижнее яблоко с самой маленькой яблони, прибегала шимпанзе, корча рожи срывала плод и прыгая по дереву вверх смеялась вот так : -Хо-хо- хо! Или так: - Хи-хи-хи! Какая разница, все равно - весьма обидно. Маленький жираф наклонялся, пытаясь сорвать губами нежную ромашку, но его длинная шея вместе с большой головой перетягивала туловище, и он падал оттого, что его плохо держали коротенькие маленькие ножки. Он вставал с земли и шёл к кусту лавра, жевал его противные, жёсткие листья, то и дело чихая от едкого, маслянистого привкуса, и крупные жирафьи слёзы падали в траву, притворяясь там росой. Однажды, маленькому жирафу надоела такая жизнь, он решил измениться: вырасти и стать как все; только бы не щипать снова и снова противный кустарник, чтобы ущипнуть шимпанзе за ухо и хотя бы один раз испытать блаженство от сладости трав и цветов. В джунглях он нашёл длинную лиану, один её конец привязал к кокосовой пальме, а другой - держал сам, прыгая через неё как через скакалку на трёх свободных ножках. Сначала не очень-то получалось, но маленький жираф был упорный и стал тренироваться: а после расчертил песок на квадратики и скакал то на одной, то на другой, то на передней левой или правой ножке аккуратно стараясь попасть плоской косточкой плода манго в центр каждого квадрата. По утрам он бегал вдоль берега реки, по вечерам - тоже, а днем скакал и прыгал, забывая о пище и воде. Сначала ему было очень трудно: сильно болели ножки и спинка, он похудел и устал, ночью плакал от безысходности и нелепости этого странного мира,- на самом-то деле ему совсем не хотелось быть большим и таким как все, а хотелось, что бы его любили таким, какой он есть. Но когда солнце стало светить и жарить всё сильнее, а русло реки поменяло свое направление, наш маленький жираф понял, что вырос и окреп. Он без труда теперь мог достать яблоко с самой высокой ветки, аромат цветов оказался действительно – прекрасен, а шимпанзе боялась дразниться. Шкурка жирафа стала пятнистой, как мантия короля. Он мог быть важен; его слушались даже тигры и слоны, поскольку считали мудрым. Жираф же приходил по ночам к кусту лавра и втихаря жевал его противные, жёсткие листья, то и дело чихая от едкого, маслянистого привкуса, и крупные жирафьи слёзы падали в траву, притворяясь там росой. Мудрый жираф понимал, что мир так и остался несовершенным не смотря на то, что сам он изменился, что вокруг много маленьких жирафов и он не в силах им помочь, пока те сами не захотят изменить себя и этот Мир. Пока он размышлял к нему подбегала маленькая дочь старой шимпанзе, корча рожи срывала плод и прыгая по дереву вверх смеялась вот так : -Хо-хо- хо! Или так: - Хи-хи-хи! Какая разница, все равно - весьма обидно.