Станислав Шуляк Глаза ветра (книга хайку) Часть 4 Хайку бытия Жить не боишься ты. А кругом дождь идет метеоритный. Рябина стоит, покачиваясь... Что за многословие?! Вот душа твоя пещера. Лазят по ней спелеологи. Луна и солнце – вот два якоря в небе. А как мир держат. Знает лишь стих твой невероятный опыт одиночества. Недуг особый. Какой? Посмертною был болен правотой. Сколько б ни было радуг, а пусть хоть одна бы – цветом больше. Придя налегке, лишь нес бремя безумств, да груз содроганий. Вот присосалась к тебе жизнь, аж до ума помрачения. Жизнь моя – алтын. Где же, где же из тебя выход запасной?! Что ж было нынче? Сплин? Иль похороны вдруг души бессмертной? Гений тоскует. Иль не выполнил за день нормы прозрений? Ничтожный старик, а идет... Гений такой походкой ходит. Се человече. Солдат полуудачи? Генерал краха. Еще год прошел, год-плут, год-трагик и год- иллюзионист. Взгляни: вот в небе ветра синтаксис, да туч стихосложенье. Не сожалеешь ли об устойчивости ты, падающий? Нам магнит дает урок притяжений и отталкиваний. Прячься в пещерах от скаредности зимы, от гнева лета. Ныне день зол, лжив, хитер и полон ядом бледных поганок. Ныне назвался ловцом. А имеешь ты уду и дуду? Фортуне б самой почаще улыбалась та же фортуна. Зеркало зеркал. Всяческая суета, света томленье. Мира сторона оборотная – наша сука-Россия. Как здоровье, да как настроенье твое, камень замшелый? Ведь люди – та же картошка. Всюду почва. Паршой порчены. Ребенок плачет, он снова споткнулся о заговор взрослых. Кот паутину порвал. Вот снова теперь паук – бездомный. Утро какое? Нормальное? Пусть тогда принесет справку. Что, человек, жизнь твоя? Надежды дефолт, дней инфляция. День оперенье сменил: вороною был, а стал курицей. Обездоленный по земле своей ходит – балансирует. Своя рубашка ближе к телу, пусть даже смирительная. Разговор угас. Друг ли? Нет? Твой партнер по отчуждению. То плох, то хорош. Вот и день ныне будто заикается. Многоточие дождя, и вдруг грома знак восклицательный. Река все течет. Она тоже устала от монологов. Зимы лишь исход, а на душе – будто бы из тюрьмы вышел. Ночью проснулся, мучимый истиной, а утром – тоскою. Ночь перенесет стоически сей разгул интерпретаций. Вспыхнула и вдруг погасла. Жива ль еще звезда Рождества? В мире всякий смысл неплох лишь до первого предъявления. Слово. Почему противоугонного устройства нету? Вот книга – сестра тысяч других, извечно новорожденных. Аду – «да», раю – «вряд ли». Так живешь с душой в полупорядке. Смешливому и одной шутки, быть может, на всю жизнь хватит. Если мир – книга, то ведь всякий пейзаж есть ее обложка. И был модернизм наш беспощаден, наша наука хитра. Небо, землю стал просить за грех рожденья индульгенцию. Если б прикрепить отраженье к зеркалу – можно б исправить. Не ругательство ли какое-нибудь там – на нотном листе? Вот растительность, как на мире повязка набедренная. И берег устал держать на плече своем мост тот усталый. Ведь волнуется. Но говорит. Вот умолк. То лишь стихопад. Взгляни немому в глаза. Может, у него ненависть к слову? Сотворением мира был удручен? Что ж, ищи Автора. Лодка на волнах качается. В той реке гераклитовой. Поэтом не был. Гражданином стал в огне войны гражданской. Как будто роса в душе. Долго же, долго мудрость копится. Гений – трагедий избранник. Трудно за мир ходатайствовать. Горький на Капри. Чехов на Сахалине. А ты где? В дерьме. Исполнение желанного лишь вскроет низость желаний. Стой, человек! Пусть мимо снуют дерзкие орды спешащих. Ты слышишь звуки окрест – тополя трепет да липы лепет? Вот и русский – сын абсурда. Взгляни: вот и негр – ребенок тьмы. Война. Впрок пойдут ли наука беды, да уроки горя? А слеза твоя нарушит круговорот воды в природе? От жира летом дни тяжелеют. Ночам одышка в тягость. Вот в извилинах твоих прожигают путь мысли-молнии. Пожинать плоды талантов? Только не жди сверхбессмертия. Деревья в цвету. Вздохнешь: а ты-то давно сед и бесцветен. Осенью листья к земле устремляются. Как камикадзе. Октябрь. Деревья голы. Теперь природа как нудистский пляж. Как капля в море – стих в голове. Но капля спасительная. Не сумерки, не вечер. Но только дня и ночи симбиоз. Судьба с тобою говорит о прошедшем, но mezzo voce. Утром дождь, а днем ни то ни се. Верить ли исправленному? Ветер видел Акт Творенья – за зубами держит лишь язык. Ведь не говорит ручей ни на иврите, ни на латыни... Облака плывут по ветру? Иль простерлась борода Бога?