Когда микросхемы были большие, а я у маменьки маленький, мы жили у станции на границе - провинция, губы бантиком! Там искры звездные, паровозные сыпались в снег под валенки, и мне казалось, что гул вокзала – это и есть романтика… Тогда и упал уголек под сердце крупинкой перца. И вот - каюк! - то жжет и тлеет, досады злее, то вспыхивает шутихою… Его умасливал я дорогой, глушил стихами и водкою, а тело тайком от души хотело укрыться под крышей тихою. От Енисея - до "Елисея" Расея стократно пройдена. Но став на тысячи верст богаче, я счастье лишь на краю настиг. Из всех сокровищ в душе лелея два слова - "любовь" и "родина", камин растапливаю на даче подшивкою старой «Юности»… Я стал счастливо-несуетливым. Пусть звезды вершат кружение, стараюсь гордо сквозь век стервозный себя разворотом плеч нести. И, чуя складками битой шкуры привычное с детства жжение, в сугробы искоркой паровозной лечу я под ноги вечности.