Журфак-16-2. Я, Семен... Идея! Вправе попросить Командировку для диплома Со сверхзадачей погостить, С Димуркой пообщавшись, дома... Декан бумагу подписал, В высотке выдали деньжата. Спешу на аэровокзал... Деньжат, конечно, небогато, Но обеспечат перелет, Прокорм и скромные гостинцы Ребеночку... Судьба дает Мне добрый шанс переместиться В те города, где партизан Словацких отыщу известных... Вот Киев... Дал по тормозам Пилот... Здесь я не хуже местных Ориентируюсь... Подол, Печерск и Дарница – родные. Здесь, мамин отпустив подол, В часы холодные, ночные, Крутил я гайки по ТО, Уставшим за день автокранам... А днем бродил... Не до того, Чтоб спать... Дивился старым храмам... В общаге на Киквидзе жил... Пешком по Леси Украинки До Бессарабки доходил – И сохранил в душе картинки И песни киевской поры... Мой Киев... Здесь я ростом выше, Здесь духа звездные пиры... Иду привычно к Зое, Мише, Где раскладушечку всегда Мне предоставят и накормят... Так было в прежние года... Хрущевочка их тесных комнат Гостеприимна и светла... Меня порою заносили В нее попутные ветра – И Зое, трепетной кузине, Я благодарен вообще. Она в тупом провинциале, Искавшем выхода вотще Из бездуховности – дремали В нем силы и метался дух, Не видя выхода из плена, -- К ученью пробудила слух И зренье... Это незабвенно... Я из Борисполя качу В автобусе до Ленинградской, Где с чемоданом соскочу... Воспоминание украдкой Былые чувства всколыхнет: «Гранатовый браслет» смотрели Здесь в «Ленинграде» с Зоей... В тот Как раз момент к душе взлетели Стремленья поумнеть, дозреть... О Куприне на равных с Зоей Беседовать... Решил корпеть, Учиться, насидев мозоли На заднице, но прочитать О Куприне и прочих разных Писателях... Ну что сказать? Ученье – не веселый праздник, А тяжкий повседневный труд Для изначально туповатых. Пути учения ведут Умнеющих и головатых Лишь к постижению того Неутешительного факта, Что мы не знаем ничего – И надо дальше без антракта Учиться, изучать, учить, В гранит познания вгрызаться, Все зубы о него сточить – И снова с болью убеждаться: Круг знаний мал, за ним лежит Безмерный океан незнанья – И бесконечно надлежит, Все те же испытав терзанья, Круг света знаний расширять, Не забывая о духовном... От Ленинградки нам шагать До мебельного, здесь во двор нам Свернуть... Резиновый завод,... Хрущевка... Бок промазан желтым, (Весной стена насквозь течет)... Звоню на этаже четвертом В задерматиненную дверь... Открыда Зоя... Ну, порядок! -- Откуда и куда теперь? – Рассказываю без загадок – И к телефону... Партизан Черкун зовет немедля в гости... В охапку «Репортер» -- и сам Себя собрав – хрустели кости: Бегом в трамвай и – на метро. Там – прямиком до политеха. Мне важно, коль дано добро, Добиться в записях успеха -- И партизан разговорить, Задать сто правильных вопросов, Потом уже писать, творить... Черкун – боец, спортсмен, философ, Словацкий бывший партизан, А прежде, ясно, -- украинский Повспоминать поди и сам Хотел, как он в чащобе пинской Скрывался, перейдя туда Из окруженья на Волыни... Сверкает Красная звезда На пиджаке его... Поныне Он ясно помнит каждый день, И так рассказывает сочно, Как тень хотели на плетень Фашисты навести – и срочно Сформировали свой отряд Под видом партизан советских. Чтоб грабить местных... Некий гад Из слишком подлых бонз немецких Так замышлял нарушить связь Советских партизан с народом. Попытка та не удалась. -- Лже-партизанским вражьим ордам, Разоблаченным, был конец Один всегда... -- Что, плен? -- Могила! Подобных в плен не брал боец. С такими и меня сводила Судьба – и мигом отличал Лже-партизан: им панцерфауст Враг в оснащение давал... Уничтожали эту пакость... – День первый вышел не пустой. Я распрощался -- и в подземке Качу в раздумье на постой, По сторонам не пялю зенки. Вдруг чувствую сверлящий взгляд: Уже на выходе мужчина, Кивнул мне, посмотрев назад... Знакомый? Средних лет и чина Рабочего скорей всего... Один из тех, с кем на Киквидзе Делил общагу? Никого В лицо не помню... Не по визе Восходит в юность память, нет... Возможно с ним встречался где-то. С кем лишь меня за столько лет Судьба не сталкивала... Эта Оказия в метро меня На миг от мысли отвлекает О главном... Ладно, все фигня. Диплом уже сильней толкает К финальной стадии... Вояж, Надеюсь, качественно двинет Вперед и вверх...Всевышний наш В час испытаний не покинет... Интеллигентный разговор У Зои с Мишей, ужин царский... Назавтра новых дел затор: Днем – Беренштейн, потом Швейцарский... Два партизана рандеву Мне назначают для беседы. Потом я отвезу в Москву С воспоминаньями кассеты... А Беренштейн-то Леонид Из Шпикова! Он, тихий Шпиков, Не будет мною позабыт. Тот городок – один из пиков В строительстве моей судьбы, В нем жил мой дед, дядья и мама. Отсюда детские мольбы Мои взмывали к небу, прямо К Тому, Кто Судьбы всех вершит... Он в двадцать первом там родился, Геройский Леня, Леонид, Голодомор терпел, учился. Вначале в школе, а потом Еще в училище военном. И командирским кубарем Увенчан... С пылом дерзновенным Мчит к месту службы в Перемышль... Май сорок первого, надежды: Здесь не проникнет даже мышь... Июнь... Страна смежила вежды, Враг до рассвета разбудил Границу страшной канонадой... -- Что делать? Юный командир Велит бойцам: -- Сражаться надо... Сражается до сентября. Под артогнем не отступает. И, раненого в плен беря, Фриц полицаям поручает Пустить «товарища» в расход. Темнеет... Весь конвой «под мухой»... И Леонид момента ждет – Не зря военною наукой Себя три года набивал... -- Дай закурить! – один конвойный Другому... -- На... – Он их вповал Столкнул – и убежал... Нет, войны Выигрывают не числом, А исключительно уменьем... Победа мужества над злом, Конечно, не была везеньем. Терновка... Детский был приют В селе в года Голодомора... И Лене справочку дают: Он из приюта... Так спроворя, Сумел и паспорт приобресть. Отныне он Васильев Вова. Он красный командир – и честь Для Лени -- не пустое слово. Шевченково... Он создает Отряд подпольный на «чугунке», Врагу покоя не дает – И сокрушительны и гулки Подрывы самодельных мин Под эшелонами с оружьем. -- Теперь мы фрица победим: Оснащены теперь не хуже Врага оружием его. -- Теперь-то повоюем, друже. Пусть враг шалеет оттого, Что бьем его его оружьем! – Был послан из Москвы десант На связь с Шевченковским подпольем. Признав Васильевский талант, Берут его в отряд... Поспорим, Не угадаете пароль? -- «Пожарский». Отзыв, ясно, -- «Минин». Васильеву досталась роль Начштаба. Он же – спец по минам. На рельсах побеждать врага Способней – ясно понимает. -- Оружье партизан – фугас! – Взрывному делу обучает Васильев каждого бойца. А для наглядности взрывает Составы сам... -- Здесь хитреца Нужна... Пусть мина ожидает Под рельсом жертву пару дней. Потом себя готовит к схватке. Состав с фашистами на ней Взорвется – значит, все в порядке: На фронте нашим воевать Полегче будет с супостатом. Бензохранилище? Взрывать! Мосты? Взрывать! Пусть станет адом Тыл для фашистов. – К ноябрю Четырнадцать составов вражьих, Украсив сполохом зарю, Слетело с рельсов. Для отважных – Полно трофеев. И врагов Четыре сотни погубили – Идет война без дураков. Не то б на фронте те убили, Возможно, тысячи бойцов В пилотках с красною звездою... Вдобавок к поездам – мостов Взорвали пару... Стороною Теперь врагам искать объезд, А там другие партизаны Бьют немцев... Нет спокойных мест. Пока зализывают раны, Кто выжил в битых поездах, Васильев новые взрывает, Внушая недобиткам страх. Пусть знают, что их ожидает. Спецдонесения летят От партизан разведке фронта. Там, в штабе, точно знать хотят О немцах... -- А какой урон-то Отряд Пожарского нанес Врагу? Ну, так держать. Дерзайте... И на днепровском берегу Плацдарм для наших отбивайте... Приказ понятен. Был налет Отряда на село Свидинка. Враг двадцать танков не пошлет На фронт: танкисты как скотинка Порезаны, а сверх того Две вражьих взяты батареи, От батальона ничего Не остается... -- В бой! Скорее Отбить береговой плацдарм... Три дня держали оборону На берегу – и командарм В «опартизаненную» зону Плоты и лодки шлет и шлет, Плацдарм надежно расширяя... Отряд в немецкий тыл идет – Работа у него такая: В тылу фашистов побеждать... Отныне во главе отряда – Васильев. -- Немцев убеждать Решительней, мощнее надо, Что затянувшийся блицкриг Их пораженьем завершится. Пусть каждый час и каждый миг Возмездия фашист страшится... В святом врагу отмщенье -- зол, Фашистов бить и бить стремится... Потом Васильев перевел Отряд за польскую границу, У коей принял первый бой Под Перемышлем в сорок первом. Ведя поляков за собой, Бьет взрывами по вражьим нервам. Война – не легкий променад. Но год уже сорок четвертый. Где Беренштейн – фашистам ад. Он командир алмазно твердый По отношению к врагу, Стратег из самых вдохновенных – И перед павшими в долгу... Освободив советских пленных, Тех, что покрепче, взял в отряд, Больных отправил на подкормку. Война на рельсах – точно ад. Втемяшил командир в подкорку – И двадцать с лишним поездов Столкнул в сорок четвертом с рельсов, Расколошматил – и готов Фашистов на клочки разрезав, Всех до последнего казнить... Освобожден француз отрядом. И командиру сообщить Желает тайну... -- Где-то рядом, В районе Дембица, враги Испытывают сверхоружье. -- Найти то место помоги Нам, мон ами, французский друже... – Задача: полигон найти... Однажды двух парней разведка, Голодных, сбившихся с пути, Приводит в штаб Перепроверка Французских данных подтвердит: Есть сверхоружие. Колонна Взмывает, стартовав, в зенит – И мчится к цели неуклонно По радиолучу... Отряд Шлет двух лазутчиков. Платонов С Ширяевым сумели взгляд На «Фау» бросить... Их. Шпионов Сумели фрицы углядеть, Казнили... Но отряду парни Сумели все же порадеть, Засунув возле места казни В дупло от парашюта шелк, На нем – рисунок полигона, Координаты... -- Будет толк! – В Москву радирует бессонно Лунева Шура результат Разведывательной работы. Все данные в Москву отряд Отправил... Авианалеты Штурмовиков на полигон Всю стартплощадку разметали. Враг сверхоружия лишен... Отстроит полигон? Едва ли – Ему бы ноги унести... А предосеннею порою Приказ: в Словакию войти. И здесь отважному герою Фашистов выпало громить. Смог Старинов найвысшим баллом Его заслуги оценить: -- Герой! Заминка лишь за малым: Еврей. Не то бы точно был Звездой геройскою отмечен... Но о еврее вождь забыл... – По счастью, жив, не изувечен, Завидно молод: двадцать три, Трех стран украшен орденами, Вошел в жизнь мирную... Смотри, Какими славными делами Еще отметиться успел: Окончил два серьезных вуза – Над книгами всерьез корпел: Герою знанья – не обуза. На швейной фабрике теперь Директорствовал в Киев-граде. А бремя горькое потерь, А то, что помнил об отряде Вошло в бесхитростный рассказ, Которым он со мной делился... -- Куда теперь пойдешь? -- От Вас – К Швейцарскому... – Я прокатился От площади Победы две По направлению к Жулянам Коротких остановки... -- Где Узнали обо мне? Престранным Мне представляется сюжет, Что о «словаках» кто-то помнит... Выходит, не забыли? -- Нет... – Уверенно шагал меж комнат Полуослепший партизан – Следы контузии сказались, Последствия словацких ран... Беседовали... Заменялись Мной батареечки не раз С кассеточками в «Репортере»... Трагичным был его рассказ. Война несет утраты, горе... Непросто выживать потом Увечному... Что шаг – то подвиг.... Поговорили обо всем... О главном: как фашистов подлых Уничтожали на корню... -- Когда эфир? -- Пока не знаю... -- Темнишь? -- Нет, вовсе не темню. Я на маршруте. Побываю Во Львове... Позже – в Черновцах Искать «словаков»... -- Там – Кудельский... Дать телефон? -- Конечно! Ах, Удача! Верю: босс отдельский, Плевако, будет побежден... Во Львове я у Седненкова. Сперва рассказывает он. Потом по переулкам Львова Ведет к Багинскому меня. Герой Зиновий – к Мечиславу. Он – жертва вражьего огня – Без ног... В другой стране по праву Он был бы почитаем, но У нас – почти что презираем... А мне почтить его дано... Судьбину мы не выбираем... И мой отец был в двадцать лет Лишен ноги – судьбы опоры. Вся жизнь – преодоленье бед. У власть имущих точно шоры. Усугубляют груз беды, Что честным воинам досталась. На мой вхгляд – Золотой Звезды Достоин каждый, чем бы малость Была б боль раны смягчена... Багинский нес свою судьбину С достоинством... Была война. С друзьями послан на чужбину Спасать словаков от беды. Сам от беды не уберегся... Не дали Золотой Звезды. Он с бюрократией боролся За право жить, как человек... Но мне не жаловался вовсе. Достоин поклоненья всех, А власть – бесчеловечно-волчье Бесстыдно хамское нутро Во Львове воину являет. Еще неявственно, хитро, Сквозь экивоки восхваляет Фашистских прихвостней, бандюг Бандеровских, убийц кровавых... -- Об этом кто позволит, друг, В эфире рассказать?... За правых, Я верую, всегда Господь! Я расскажу, как воевали, Что испытали... -- Верховодь Тобой Всевышний! Пусть бы знали В Словакии, что жив еще По воле Господа Багинский... – Я Мечиславом восхищен. Жить в агрессивно украинской Среде поляку нелегко. Живет не жалуясь на ближних. Укоренилась глубоко Вражда к полякам... Даже книжник- Интеллигент обосновать Рад, почему гнобить поляков Уместно, нечего скрывать... Я западник и сам и знаков Антагонизма несть числа... Вот вам еще одна причина, Что беды воину несла Увечному... Но он – мужчина С достоинством... Я уезжал... Из Львова ходит местный поезд... Меня Зиновий провожал... -- Людская жизнь – не в книжке повесть, -- Сложней и ярче во сто крат... Спасибо, что приехал, парень... Я нашей встрече, правда, рад – Ты честен... -- Я вам благодарен: Ваш содержательный рассказ Глаза на многое открыл мне... -- Ты все увидел без прикрас – И в очерках не место кривде... -- Вагон похож на самолет: В высоких креслах пассажиры. Поездка в поезде займет, Наверное, часа четыре. Могу немного подремать, Переварить в душе, что знаю... Пока не стану выжимать Слова – бессловно начинаю Творить – выстраивать в душе Героев четкие портреты. Они – не из папье-маше – И их реальные сюжеты Богаче Верна и Дюма... Моя задача – быть не ниже Сюжетов, в коих жизнь сама, А не придумки бойких книжек. Зал ожидания... Сижу, Подремываю, жду рассвета... Приеду рано – разбужу Мальца звонком – зачем мне это? Мужчина ходит меж рядов, Расталкивая грубо спящих, Выспрашивая: кто таков? Чей чемодан, авоська, ящик? Меня разглядывал в упор, По украински вопрошая, Куда я еду... Разговор С ним «по-московски» продолжая, Невольный ивызвал пиэтет. Разобъясняю, что приехал, Да жду, когда придет рассвет... -- Следите за вещами... – Эхо Совета мудрого вокзал Мне многократно повторяет, Напоминая, чтоб не спал. Здесь спящий многое теряет, А я бы потерял судьбу С кассетками и «Репортером»... Услышав страстную мольбу, На витражах, открытых взорам, Невозвратимо тает ночь... Рассвет зовет меня на площадь... -- Такси?! -- Спасибо, дядя, прочь – Не баре: выгодней и проще Мне на троллейбусе... Домой! Туда, где под опекой близких Любимый человечек мой... Мой город – на холмах не низких, Троллейбус ввысь и ввысь ползет, Минуя танк на пьедестале, Костел и площадь, где встает Вождь в кепке, где когда-то Сталин На той же тумбочке стоял... Пассаж,... Шевченко,... парк культуры,... Бассейн... Я тихо ликовал: Знакомые дома, скульптуры Мне дарят радостный настрой... Мой город! Я опять приехал! Неразделимые с тобой! Твоих чудесных песен эхо Всегда в моей душе звенит, Здесь сердцу дорог каждый камень, Здесь поднялась мечта в зенит – И увлекла над облаками В Москву, где скромно город мой В душе восторженной таится. Он тоже в мире знаменит, Не меньше, чем сама столица... Напротив бани выхожу – И поднимаюсь по проспекту До Стасюка... Уже спешу... Уже я отдал дань респекту Родному городу... Теперь Хочу быстрее на Гайдара В родную посигналить дверь... Эх, жалко, что со мной Тамара Сюда приехать не смогла! Звоню... Мне открывает мама... -- Приехал, отложив дела... Димурка спит наверно... -- Прямо! Баюкает твою сестру... – Я слышу: -- Димочка, не надо. Я спать хочу! -- Сейчас умру: Мой маленький, моя отрада, У раскладушечки стоит... На ней постанывает Соня, Малыш трясет ее, кряхтит. Та просит малого спросонья Ее оставить... Он в ответ: -- Так я баюкаю зе, Фофа! – Ведь и полутора же нет Парнишке, а любое слово Понятно, что произносил... -- Ну, здравствуй, мой сыночек сладкий! – Мальчонку на руки схватил. В глазах у мальчика догадки: Приехал некто, чья любовь Умножит круг любви и ласки. Мой маленький, родная кровь, Нодные ножки, ручки, глазки... Он просит на пол опустить – И тащит за руку на кухню. -- Чем хочешь папку удивить? -- От новой выходки ликую: С огромной ложкою под стол Шагает парень деревянной. Там банка, в коей сквозь рассол Видны пикули... Из стеклянной Их добывает, подает Мне: угостись, мол, вкусным, папа. Себе умело достает, Хрустит пикулями... Ну, лапа! Гурманствуешь? А, может, зря? Я не уверен, что мальчонке Нужны, по правде говоря, Соленья... Маме при ребенке О том не стану говорить, Позднее выскажу сомненья... Такое чудо сотворить Смогли с Тамарой – воплощенье Любви – чудесный наш сынок... Рассказываю все детально, Как я поездку выбить смог, Что, скажем прямо, уникально... -- Поездка в Киев и во Львов Наполнила мне три кассеты... -- Большой материал... -- Нет слов – Отличные везу беседы. Еще одну заполню здесь: Назначу встречу с партизаном. В Москве перелопачу весь Материал... Фрагментам самым Значительным найду места В радиоочерках толкоовыхб Глядишь – и сбудется мечта – И из страничек очерковых Сложу свой творческий диплом... – Сыночек слушает как взрослый. Видна работа мысли в нем... -- Чем кормят, маленький-хороший? – По взмаху-всплескиванью рук Я вижу: он готов ответить: -- Тотока, леб, мамука, лук! – Глазенками лукаво светит:? Вот, мол, какой я Цицерон... -- Да, ты прекрасный собеседник, Мой маленький, а как умен! Я горд тобою, мой наследник... – Звоню Кудельскому с утра. Решили: навещу под вечер. Дневная, стало быть, пора – Для сына... -- Коль заняться нечем, Поедем, маленький, гулять... – Коляску скатываю книзу, Берусь мальчонку одевать... -- Пойдем, малыш, поищем кисю... Он понял. -- Кику, .. – повторил. Несу на улицу мальчонку. Он вскинулся, заговорил: -- Помотлим кику! – Сын кошонку В сторонке заприметил – и К ней потянул меня – погладить. Потом по улице пошли... Я рад, что смог с Димком поладить. Качу коляску, он пешком Усердно ковыляет рядом... Устал... Колясочку с Димком Качу... Окидывает вззглядом Дома, троллейбусы, авто... Гуляем далеко и долго... Причем, не встретился никто Из тех, с кем был знаком я – только Чужие лица... Вроде я Не так давно живу в столице, А вся компания моя Куда-то испарилась... Лица Друзей по Киевской, ребят Из техникума, сослуживцев В толпе не обнаружил взгляд... Иду, Счастливцев-Несчастливцев По городу с сынком Димком И медитирую на каждый Каштан могучий, старый дом... Ужель из города однажды Уеду навсегда? Сынок Чего-то про себя мурлычет... Домой, покуда не подмок... Никто по имени не кличет. Я чужд мелькающей толпе. К душе грустинка подкатила... Уехал? Поделом тебе!... Прогулка Димку усыпила. Я сонного принес домой. Раздели -- не проснулся даже. Спи, маленький сыночек мой! Что у меня в программе дальше? Кудельский... Новых батарей Шесть ставлю в корпус «Репортера». -- Пошел! -- Давай. Вернись скорей. -- Как выйдет. Может быть – не скоро... Мне до Чапаева шагать С Гайдара не особо долго... Немного начал уставать От встреч-бесед, но чувство долга Велит добрать материал. Его цена – судьба диплома... Иван Иваныч принимал С сибирским хлебосольством дома: Грибы, картошечка, салат... -- Иван Иваныч, я непьющий... -- Так дело не пойдет на лад... Ну, гость, традиции не чтущий, Давай хотя бы поедим – Я только что пришел с работы, Голодный... Дальше поглядим. Ешь! А потом расскажешь, кто ты, Зачем из матушки-Москвы По нашу заявился душу... За здравие! -- Не пили б вы! -- Не трусь! -- Я в общем-то не трушу. Мне нужен трезвый разговор... -- От стопки я не опьянею... Грибочки – наш с супругой сбор... -- А я, признаться, не умею И различать и собирать Грибы... -- Ну, мы с супругой – асы. Центнеры замариновать Способны... Можем мастер-классы Устраивать... Коль нет грибов, Я даже и за стол не сяду... Хлебнешь? Ну, ладно, будь здоров! -- Иван Иваныч! -- Я досаду Уже и не пытаюсь скрыть... -- Не подведу, увидишь, парень... -- Наелся? Чай с вареньем пить! Я человек простой, не барин. Здесь рядом в телеателье Чиню «Рекорды», «Электроны», Не голоден и не в тряпье, Я в партии и чту законы. Жизнь, полагаю, удалась. Ко мне вон даже из столицы Прислала репортера власть, Мне есть, что вспомнить, чем гордиться... Я по рожденью сибиряк. Повоевал в строю, контужен, Оглох почти и шум в ушах – И строю был уже не нужен, А партизанам подошел. Полуглухого на радиста Военкоматовский осел Шлет издевательски учиться... С теорией куда ни шло, А вот с морзянкой дело глухо, Плохое уцхо подвело: Мне проста не хватает слуха, Чтоб «тики-таки» различать. Коммисовать не коммисуют, А вот в штрафбат меня послать, Конечно, могут... «Нарисуют» Мне саботаж – и будь здоров! – И искупай вину раненьем. Я побывал у докторов – Не помогают мне леченьем... Что делать? Долгие часы Товарищи «морзят» мне... Тщетно. Хоть вой, рви на башке власы – Не слышу. Вовсе незаметно, Чтоб слух улучшился хоть чуть.... Отчаиваюсь – коль экзамен Не сдам – в штрафбат мне только путь... Я -- к девушкам, способным самым: Прошу еще тренировать... Они поочередно ночью «Морзят» я должен принимать... Так убедился я воочью: Терпенье, труд – все перетрут: Внезапно слышать стал прилично – В штрафбат, выходит, не пошлют. Я сдал все нормы на «отлично» -- И десантируюсь в отряд Петра Величко, капитана. Теперь-то не пошлют в штрафбат. Величко славу хулигана – Ее он в юности носил Сменил на славу командира. Он был боксер. Избыток сил Кипел в нем. Им руководило Стремленье покарать врага. С таким не надо и штрафбата – Он сам мог обломать рога Любому. Было страшновато Встать виноватым перед ним: Был скор Батяня на расправу – Ударом сваливал одним Любого. Но лупил по праву. Зато все знали: никого НКВД- шникам не выдаст. В отряде каждый за него Казнит любого... Нам – «на вырост» Шлет амуницию Москва. И верно: как дошло до драки, Запахло жареным едва -- К нам сотнями пошли словаки. Вот я в отряде, погляди... – На снимках – худенький парнишка. Немецкий «шмайсер» на груди, Кубанка набекрень... Мыслишка: Совсем ведь дети, пацаны Врага геройски побеждали... Подумалось, что нет цены, Что мне изустно передали, Той строгой правде о войне И о себе... Коплю детали... -- В одном бою достался мне Немецкий мотоцикл... Желали Его начальники отнять. Я не отдал – и поплатился: Как сумасшедший стал гонять – И надо ж – с мостика свалился. Двух ног закрытый перелом. Загисовали. Я калека. О нраве Батином крутом Наслышан... -- Вот – как человека Берем Кудельского отряд, А он теперь нам стал обузой. Так что ж ты нас подводишь, гад? Чесать рассчитываешь пузо, А мы тебя корми, носи? Не выйдет. Сам пойдешь в колонне. Поблажек даже не проси. Отстанешь – расстреляю. Понял? На загипсованных ногах Я ковылял, роняя слезы. Никто не помогал – был страх, Что Батя углядит... Угрозы Свои он четко исполнял. А нас фашисты взяли в клещи. Отряд с боями отступал. -- В штрафбате было бы не легче. -- Величко, верно, был жесток, Но особистам на расправу Не отдал – это был урок И мне и пришлую ораву Дисциплинировавший вмиг И смоноличивавший войско. Теперь ты знаешь не из книг Об эпопее той геройской... – Явился вечером домой... Сынок лепечет возле деда. Я «Репортер» вскрываю мой. Гляжу: закончилась кассета. Решил ее перемотать Удобства ради на начало... Сынок в восторге стал визжать: -- Колесики клутить! – Кричало, Выплескивалось чувство в нем. Он: -- Папа, киска! – восторгался. -- Клутить колесики! – сынком Спектр восхищенья выражался Словами искренней любви, Которую ему дарили. И вот он, с чудом виз--а-ви, Мне говорил, что говорили Ему, хорошему, в семье... Неизгладимо впечатленье Сынком подаренное мне... Лечу в Москву, где ждет теченье Дипломных неотложных дел. Наполненный материалом, Я над машинкою корпел, Тамаре рассказав о малом... Несу все очнрки в отдел, Переживаю: там Плевако... Ура! Поганец улетел. Сдаю Петровой.... Есть! Однако Господь, я вижу, за меня... Прошу Петрову дать мне отзыв, Мол практику прошел... Звеня Душою, не боясь морозов, Шел нараспашку по Москве... Долблю на переменку с Томой... В теоретической главе Разобъясню, чем связан с темой... На переменку с ней «Москву» Мы занимаем для работы. Мне, собственно, одну главу И нужно сочинить для квоты, Да очерки перебелить В формализованном формате Дипломном... Важно отдолбить Без опечаток... Сделал... Нате! -- Три копии «Москва» пробьет? -- Да. Третья малость бледновата... – -- Теперь красивый переплет Мне сделайте... На нем богато Оттиснуть... -- В золоте? -- Ну, да – Название моей работы – И предзащиты чехарда: Петровой подпись... -- Отчего ты Разволновался? Подпишу... – Пока она выводит росчерк, Я с перерывами дышу... -- А как тут мой последний очерк? -- В порядке. Проскользнул в эфир... -- Благодарю! -- Иди... Удачи... – Иду... Весь окружавший мир Пестрее засиял и ярче... Уже московская весна Зазеленела меж ветвями. Опять она лишает сна, Дурманит смелыми мечтами... Сдаю Панфилову диплом Уже подписанный Петровой. Теперь-то я уверен в том, Что должен мэтру трехлитровый Контейнер с лучшим коньяком... Но это так – ведь я непьющий, А он? Я ведаю о том: Как оппонент он – наилучший, Ученика не подведет... Семестр космическим манером Уже летит, а не идет... И испытанье нашим нервам – Защита – ближе с каждым днем... На Первомай – святое дело – К ребенку... С думою о нем Все это время пролетело... И вот мы с Томой – в Черновцах... Был Первомай на редкость стылый, Дождливый – хлюпал каждый шаг – И по осеннему унылый. Но нам все это нипочем. Сынок в зеленой кацавейке И в шапке вязаной... Втроем Гуляем... Радостной семейке Дивится мокнущий народ... Сынок ведет нас на площадку С качелями... Плетемся вброд... Асфальтовую стежку-кладку До дома проложило СМУ, С которым воевал когда-то. А до качелей почему Не проложило? Плоховато Заботилась о детях власть: Качели побросала в лужи – И на партсъезды отвлеклась? Да ладно, ведь бывало хуже... В качелях милого сынка, Качаем... Он поет чего-то, Мурлычет... Маленький пока, Но выпевает чисто ноты Тех песен, что ему поем Поочередно все в семейке. А накануне вечерком Тому, кто ныне в кацавейке, Показывал «театр теней», Собачку, кошечку на стенке, Учил его – мол, сам сумей! Запомнил – и сегодня «сценки» Из пальцев хочет повторить – Умен парнишка, переимчив... Успел я «Смену» зарядить... -- Снимаю! Улыбнись-ка, Димче! Потом Наталье отдадим Кравчучке напечатать снимки... Все праздники мы рядом с ним, Но вновь нам уезжать от Димки... Еще последние штрихи – Слагаю умную речугу – Ответственнее, чем стихи: Пусть речь польется не в натугу, Да чтоб комиссию увлечь Буквально с самой первой фразы. Должна быть лаконичной речь, Без стилистической проказы. Но я ведь лектор, и поэт, И журналист вполне умелый. Ареопажный госсовет Оценит и заходик смелый И дикцию – вот здесь я ас... А очерки – само собою. В них – партизанство без прикрас, Геройство, ставшее судьбою. Вначале Томин был черед. Ее работа крепко сшита. Конечно, много сил берет Публичная трудов защита. Я – на «камчатке»... Поддержать Пришли со мной дружок Аяльнех, Кравчук Наталья... Ей снимать Охота... Добрых, величальных Услышала Тамара слов Немало – щедры оппоненты, Работу хвалят – от основ До выводов... Свой путь студенты, Мы – одолели до конца... Пришел и мой черед. -- К Защите! – Расчетливая хитреца – Взят в оппоненты сам Учитель, Панфилов, -- оправдалась. Он Мою работу сильно хвалит... -- Я поздравляю вас, Семен, -- Отлично! -- Котелок-то варит – Я ныне далеко не тот Провинциал на первом курсе. Пять курсов вывели вперед – Чему-то научился в «бурсе». Чего-то в жизни испытал В студенческом высоком ранге. И за границей побывал – Теперь живу с любовью к Праге – И что-то сотворить сумел... Нет. Не ошибся с альма матер. Теперь и знающ я и смел – Готов на жизненный фарватер Вступать... Большому кораблю – А я – большой, что несомненно, -- Большое плаванье!... Долблю, Готовлюсь к госам вдохновенно. Лишь после них считай ликбез Журфака пройденным до точки... История КПСС... В башку вбиваю заморочки Про съезды, прочую муру... Ну, Козочкина нас не жучит... Сдаю отлично... Кто мне «Тпру!» Сказать посмеет? Тот, кто учит, Едва ли хочет нас на мель Толкнуть в последнюю минуту. У нас и профессуры цель: Продемонстрировать, что круто Готовил к жизни нас журфак... Последний гос. Он все объемлет Предметы. Словом, не пустяк... Ответствую. Панфилов внемлет. А Любосветов задает Вопрос простой, но с подковыркой... О «серой» пропаганде... Ждет, Не поскользнусь ли... Ждет с ухмылкой Панфилов.. Он-то в нас вдолбил Все о ьрехцветной пропаганде... Я не подвел и не сглупил... Смеется Любосветов: нам –де, Понятно: крепко «подковал» Наставник избранную банду Международников... Кивал, Потом: -- Какую пропаганду Репрезентует АПН? – Как должно, отвечаю строго, Что, дескать, здесь не КВН – И с антиподами дорога У нас различна, и не след Прилаживать «три цвета» к нашим... Панфилов хмывкает. Ответ -- Его словами выдан... -- Скажем, Условно: параллель с каким Пропагандистским цветом все же Для АПН определим? -- Условно – с серым... Все! Итожа Пять трудных лет, в зачетку мне Панфилов написал «Отлично» -- И расписался... -- Рад? -- Вполне... – Он держится демократично. А я его благодарю – И жму протянутую руку... Учитель! Я боготворю Того, кто ввел меня в науку И в жизнь мне отворил врата... Но у меня еще экзамен И в УМЛ –е... Маета... Уста в ответе отверзаем – И дипломатию сдаем – Историю и современность... -- Билет берите! – Взял – а в нем -- Сюрприза необыкновенность, Я изумлен – давнишний мой -- О дипломатии советской Перед второю мировой Вопрос... Стою с улыбкой детской: Пять лет назад я на него Ответил, на журфак вступая... Что повторяюсь – ничего?... Я в позе мудрого Чапая Под Ломоносовым стою. Наташка щелкает «Зенитом». За далью – что? Судьбу свою Не угадаешь... Незабытым Пусть сохранится каждый час, Что нами на журфаке прожит. Отныне он навеки в нас. В судьбе и выше и дороже Не будет больше ничего... Ну, что ж, хорошего – помалу. Дай Бог другим хоть горсть того Во всем стремленья к идеалу, Что в нас выковывал журфак... Мы – МГУ-шной расы люди – Фундамент тверд, высок «чердак» – И представление о чуде Господнем светится в глазах... В нас свыще воля к свету влита. Мы – сила. МГУ – в сердцах. Мы – золотые. Мы – элита!