Куземко Владимир Валерьянович. М О К Р У Х А . (Д В А К У Р И Н Ы Х О К О Р О Ч К А) . Повесть. Из «Записок районного опера». Часть третья. РАСПЛАТА. (17-23 февраля 199… г.) Глава 14. СЛЕДСТВЕННЫЙ ЭКСПЕРИМЕНТ. 17 февраля 199… года, в доме №14 по улице Юбилейной, на четвёртом этаже, был проведён следственный эксперимент - воспроизведение событий 3 февраля. Провести его планировалось давно, но то следак ленился, то дядя Лёша в очередной раз напивался до поросячьего визга, и дрых на заблеванном матрасике под столом, то нужных людей никак не удавалось собрать в одном месте, в одно и то же время (те на работе, эти в отъезде, у тех - неотложные важные дела, и т.д.)… Вот и возникла досадная заминка… Но потом руководство, спохватившись, сделало втык следователю Сысуеву: почему-де в деле до сих пор нет материалов воспроизведения?.. А Антон, получив фитиль в задницу, иногда всё ж умеет набирать требуемые обороты, - подсуетившись, в считанные дни сделал то, на что в других условиях у него могло б уйти и месяц… Одним из результатов его резко возросшей активности проведение следственного эксперимента и стало. На воспроизведении присутствовали: следователь, непривычно трезвый старший опер Харитонов, группа оперов и эксперт-криминалист, снимавший всё происходящее на фотоаппарат (полагались видеосъемки, но служебную видеокамеру начальник экспертно-криминалистического отдела однажды унёс на день домой, потом был долго на больничном, в итоге ушёл досрочно на пенсию по состоянию здоровья, и той видеокамеры больше никто не видел). Ну и ещё, разумеется - все те жильцы подъезда, кто находился здесь 3-го февраля, а также и те, кто в момент убийства был у них в гостях. Во время следственного эксперимента каждый должен делать то и так, что и как делал в тот роковой день. А следак с операми и экспертом - наблюдали за происходящим, фиксируя всё на бумаге и фотоплёнке. С точки зрения юриспруденции, смысл происходящего был следующим. Допустим, некий бандит (условно говоря - Васька Хромов по кличке «Гу-га») совершил кражу. Была у оперов наколка, что именно он её совершил, ловили они Гу-гу, в итоге - поймали, нашли у него часть краденного, и сам он чистосердечно (при содействии пытливых оперов) сознался в содеянном, а затем, на следственном эксперименте, детально показал и рассказал, как проник в дом (через окна или через двери), чем и как взламывал запоры, куда пошёл сразу же после проникновения в жилище, что и откуда взял, куда упаковал добычу, и каким образом вынес… Короче, всё-всё, до мельчайших подробностей!.. Теперь представим, что позднее на суде гражданин Хромов вдруг с ухмылкой заявляет, что никакой хаты он-де не бомбил, а сознанку дал исключительно под нажимом зверюг-розыскников, они же и подкинули ему, в качестве улики, часть краденного шматья… Откуда то шматьё у самих оперов взялось?.. Ну, про то граждан оперуполномоченных спрашивайте… Но он, Гу-га то есть, полагает так: ту хату сами же менты и ломанули, а теперь свою кражонку на честного «бродягу» подвесить пытаются!.. «Но я здесь совсем не при делах, вот ей крест!..» Что делает суд в подобных случаях?.. Известно что: смотрит в материалы следственного эксперимента. А в тех материалах видно, как во время воспроизведения Гу-га рассказывал о совершённом преступлении так подробно и красочно, как может сделать только тот, кто это преступление и совершал… Причём делалось это в присутствии не только оперов-«истязателей» (кстати, на воспроизведении сплошь и рядом бандита сопровождают вовсе не те опера, которые расследовали данное преступление, а совсем другие), но и - следователя, понятых, множества свидетелей… И если результаты воспроизведения оформлены юридически грамотно, без зримых следов в бумагах неких натяжек, скороговорок, явных подчисток и «химии», то суд обычно вполне довольствуется материалами судебного эксперимента, и верит тем, предыдущим и удобным для правосудия показаниям Хромова, а не этим, нынешним, в принципе никому (кроме него самого и его адвоката) не нужным, вздорным, глупым и провокационным… (Один намёк на пытки подследственных в стенах милиции чего стоит!) Иными словами, цель следственного эксперимента в данном случае - сделать отечественное правосудие хотя бы чуточку более справедливым, и похожее на настоящее, каковым оно изображено в учебниках юриспруденции. …Но возможна иная ситуация. Совершена всё та же квартирная кража, но изобличённого и задержанного преступника – нет, а есть группа лиц, которые в момент событий присутствовали либо на месте преступления, либо около него, и имеются обоснованные подозрения, что кто-либо из них к той кражонке как-либо причастен… Так вот, тогда-то и производится такое воспроизведение событий того дня, при котором каждый показывает свои действия и местонахождение, а следак с операми позднее - смотрят, сходятся ли концы с концами… Сплошь и рядом тогда и всплывает, что не мог фигурируемый в деле среди свидетелей некий Иванов делать то-то в указанное им время, ибо другой свидетель, некто Петров, не видел его там-то и тогда-то, зато другой свидетель, некто Сидоров, заметил его в это же самое время совсем в другом месте… Противоречия в показаниях участников воспроизведения порою кажутся мелкими, несущественными, ни капельки не претендующими на роль фатальной улики против кого бы то ни было, но сам факт того, что Иванов солгал (либо же солгали опровергающие его Петров и Сидоров), - одно это уже настораживает, заставляя присмотреться ко всей троице… Либо Иванов лжёт, пытаясь создать себе алиби (и тогда весьма вероятно, что именно он и причастен к краже), либо Петров с Сидоровым пытаются своей ложью опорочить честного человека - зачем?... Не затем ли, что крали - они?!. Такова голая схема. Действительность вносит в неё множество нюансов, среди которых - чрезмерная хлопотность в проведении следственных экспериментов во многих случаях, с одной стороны, и, зачастую, их малую эффективность в получении конечного результата (раскрытии преступления) - с другой… Сплошь и рядом идут на воспроизведение, лишь когда следствие явно зашло в тупик, непосредственное начальство готовится как-то объяснить и оправдать свои неудачи перед вышестоящим руководством, и одним из весомых доводов предлагается использовать такой: «Вот и следственный эксперимент провели, а всё равно - пшик!» Тогда как, в случае не проведённого воспроизведения, вышестоящие получают моральное основание заявлять.: «Так воспроизведения же не было – вот вы, остолопы ленивые, ни хрена и не добились!..» Хотя про себя сами прекрасно понимают, что никакие следственные эксперименты не заменят отсутствующих улик и вещдоков… В данном случае тоже почти всем казалось тогда, что воспроизведение проводится именно для отмазки, потому как наши командиры пришли к выводу, что назревает очередной «глухарь», и пора уж готовить базу для будущих самооправданий. Но мы - ошибались… …В тот день воспроизведение прошло как по маслу. Не без маленьких накладок, разумеется - совсем без них никогда не обходится… Ведь каждое воспроизведение – это как маленький спектакль, причём играть его приходится без репетиций и повторов, а роли здесь исполняют не профессиональные артисты, а жалкие дилетанты, ещё зачастую - и такие, как в данном случае: алкоголики, наркоманы, всевозможные люмпены, урки с несколькими ходками за спиной, выжившие из ума старички-пенсионеры… Кто-то не к месту варнякал, качал права или выяснял давние отношения с кем-либо из соседей… Кому-то удалось наклюкаться и заснуть в самый разгар эксперимента, так что пришлось будить его дружескими пинками и зуботычинами… Нашлись и такие, у кого были поползновения удрать во двор, и заняться там чем-либо более полезным и интересным (в основном это касалось малолеток)… Но все трудности были преодолены, и эксперимент состоялся. Времени он занял предостаточно, со всеми предисловиями и эпилогами - часа четыре, не меньше. Само воспроизведение я наблюдал как бы с периферии, поскольку моей функцией было дежурить на лестнице между 4-м и 3-м этажами, и следить, чтобы никто из филонящих не улизнул бы с этажа и из дома… Так что видел и слышал я немного, остальное – скорее угадывал по доносящимся до меня обрывкам фраз. Но я в эпицентр событий и не рвался, - там всегда больше беготни, а жизненные силы надо беречь… Обычно кто в сторонке – тот в итоге и в выигрыше!.. …Кстати, тут на меня наткнулся пробегавший мимо по делам уже знакомый мне опер из городского угро, капитан Цыганков. Как ни странно - вспомнил меня в лицо (хоть виделись только однажды), зацепился, остановился поболтать о том, о сём. Сразу видно, человек - не из перегруженных службой!.. А поговорить - почему бы и нет?.. Всё равно мне на лестнице до упора маячить!.. Так он сперва про свою героическую личность рассказывал, - какой он смелый да умелый, как в Афгане геройски служил, и скольких вооружённых до зубов бандюганов уже здесь, у нас и в наше время, повязал в одиночку и практически голыми руками!.. Но насчёт голых рук – сомневаюсь… Даже во время нашего разговора он, вынув из кобуры табельный «Макаров», всё время игрался с ним: то в одну руку возьмёт, то в другую, то подкинет с перевёртом и поймает, как в фильмах про ковбоев… Такое ощущение, что с оружием он сросся, не расставаясь с ним ни на миг, нося его и в сортир, и в баню… Даже спит - в обнимку с «Макарычем»!.. «Опера - особенные люди! - жонглируя «пушкой», вещал Цыганков. - Умные, смелые, преданные людям… В опера идут лишь по особому призванию, по приказу души!.. И - только те, кто всегда готов умереть за правое дело!.. Вот и я, к примеру, однажды…» Но Цыганков не успел рассказать, как однажды ему пришлось умереть за правое дело - при очередном взмахе «Макаров» случайно выскользнул из его рук, и - ахнул вниз, в лестничный проём. Мы оба инстинктивно присели и зажмурились, ожидая выстрела в момент удара пистолетом о пол на первом этаже и чьего-нибудь предсмертного вскрика…. Трёхсекундная пауза… глухой звук удара, и… Тишина… Ничего!.. Ни звука… Не шмальнуло!.. Цыганков выпрямился, покосился на меня, пожал плечами. Дескать: подумаешь, с кем ни бывает… Ну выронил пистолет, ну упал тот с высоты 4-го этажа… Никого ж не убило!.. И всё закончилось тип-топ… Если только какая-нибудь бессовестная сволочь сейчас не подберёт и не утащит табельное оружие капитана с собою!.. Я невозмутимо помалкивал. Пусть спасибо скажет, что хоть не ржу убойно!.. Не тычу в него пальцем, и не кричу на весь подъезд: «Посмотрите на этого дебила-«горожанина» - свой «табель» с лестницы уронил!.. «Ладно, мне пора уж… Потом договорим!» - не выдержав, торопливо кинул Цыганков, и понёсся вниз, перескакивая через несколько ступенек лестницы за раз. Подумал ему в спину раздражённо: «Опера – особенные люди? Идут в менты по призванию?.. Гм… Чего ж я вокруг себя таких «особенных» не вижу?.. Может, прячутся где-нибудь за дальним углом?.. Или, может, таким «необыкновенным» опускаться до уровня «земли» - за падло?..» По мне, нормальный опер – это такой же человек, как и прочие. Чаще всего - занесло его в милицию случайно, а сбежать - некуда, вот временно и задержался… Причём у некоторых (и многих даже!) эта «временность» затягивается на всю жизнь, превращаясь во вредную привычку, вроде курения… А сама работа – грязная… Общаться со всяким сбродом, творить разные гнусности, закон нарушать по сто раз в день… Чтобы иметь призвание к ТАКОЙ работе – надо быть совсем уж гнусом… Я - не «необыкновенный»… И я – не гнус. . …Вечером на оперативке Дубок подвёл итоги воспроизведения. В результате долгого и подробного анализа выяснилась интересная деталь: полнейшая невозможность так зарезать Малькова у дверей 68-й квартиры, чтобы Бегун успел ещё позвонить в дверь 68-й квартиры, открывшие ему хозяева - услышать топот убегающих ног, и, выглянув - не заметить убегавших, и потому не суметь их потом описать… Более того, топот ног убегавшего преступника (ов) обязательно слышали бы, при таком раскладе, и спускавшиеся по лестнице водопроводчики… Однако они, повторюсь, ничего не слышали и не видели, кроме спускавшегося этажом ниже Клячи в жёлтой куртке… Следственный эксперимент показал: событий НЕ МОГЛИ развиваться так, как описывали их супруги Щербаковы и их гости. Следовательно, эти люди - лгут. А это, в свою очередь, рождало предположение, что либо они причастны к убийству Малькова, либо, как минимум знают убийц, и выгораживают их… Ну а поскольку никаких других весомых версий под рукою на тот момент уж практически не оставалось, то она стала главной и основной. С того момента все наличные силы угрозыска были брошены на разработку именно этой версии.