http://www.my-works.org/text_28449.html На кухне при свете вечерне нескучно гляжу и всё вижу, круги за окном: там Данте рисует, собрат мой и друже, я тоже художник, зело с огоньком. Я полутона не приемлю: и голубь, и ангел спустившийся, все голубы, ах, фосфоресцируй же, милый, ты молод, кудрявый летун золочёной трубы. Я так привлекателен, пользуюсь спросом, за первым – второй, следом третий спешит, я, словно пропитан насквозь купоросом, сплошной изомлевший в окошко флюид. Открою Вам форточку, вот уже ножка седьмая, надеюсь, что вместе с восьмой. При чём здесь младенцы? Внизу неотложка! Пора паковать голубой бред тесьмой. Откуда во мне вдруг решительность, смелость? Я «я», как проказника, ткнул наконец, а он вдруг в истерику бабью: «хотелось!», - и по лбу меня чем-то шлёпнул, шельмец! Я шибко качнулся, приятного мало, когда в пятнах весь от такого дерьма, волшебной поллитрой остаток запала подправил, и в мир возвратилась сурьма. Мне грезилась зелень и с росписью чеки, раскосые павы, шипение волн и милые люди, прикрывшие веки, гавайскою смесью – обычный мой корм. Но вдруг я заметил – на лацкане клякса, - и цвета лишился, пополз словно тень! То дьявол души захотел, а не мяса, он ждал этой сделки весь суетный день! У веры нет срока, хоть выжги глазелки, моё ниглеже возбуждает не то. Я в морду лица зверя, вперив гляделки, как в зеркало мордой уткнулся в ничто: «Я Зверь, я ужасен! Во мне зла начала! Меня искажали гримасы добра! Я буду клыкаст!» - и шерсть отрастала. О, Господи, я превращался в бобра! И вот я теряю всё, чем не владею, с кинжалом ищу по округе врага, мохнатая лапа! И я не робею, отрежу, о, Боже! Моя же рука! Но что это? Ёкнуло! Надо же, сердце! От переизбытка явившихся сил я истово начал молиться и греться, пока сатана меня нежно тушил. Читаю молитву, язык напрягаю, чем камень Сизифа, слова тяжелей! То, что порождаю, меня и стегает, я грешен всё чаще, прошу: не жалей! Уже я в последней и фразе, и фазе упал, обессилив, и также лежу. Прощенья не будет, но завтра в экстазе про эту свободу я вновь расскажу. Теперь же утихну. О, фаловый вечер! Ласкай же, ласкай, голубую волну. Очистился мой организм, безупречен, а завтра опять я впущу сатану.