Когда Иван Грозный двигался с расправой на Псков, у ворот его встретил юродивый Никола. Вместо хлеба-соли он поднес царю кусок сырого мяса. «Я христианин и не ем мяса в пост!» - поморщился Грозный. «Ты хуже делаешь, - ответил Никола. - Ты человечину ешь». Все знаки препинания мертвы, Все члены предложения убиты, И те из теоретиков правы, Кто верят: и слова все - паразиты. Блевотиной становится вино, И в каждом бриллианте спит фальшивка. История твердит нам лишь одно: Она не белоснежка, а паршивка, Слепая шлюха, взятая на стрём Оравою воров и кровохлёбов. Маши потом пером, как помелом, Над описью загулов и заёбов! Поэтому слова пускай умрут, Пускай слова не врут, мол, так и надо - Скорми их ненасытному костру И слушай игры ветра в дебрях сада. А после хоть в отрепья нарядись И бегай по дворам, себя коряча. Что светит нам, двуногим, впереди? Об этом лишь юродивые плачут. Юродивых на вече не зовут И в свадебные списки не включают. Галчатами, упавшими в траву, Живут они навскрик и утихают. Но в день, когда взойдёт последний суд И каждому напомнят об ответе, Юродивые мясо поднесут Истории всех царствий и столетий.