ПЕСНЬ БЛУДНИЦЫ Вся! Вся! Вся! Вся! Всё! Всё! Всё! Все! Всяк! Всяк! Всяк! Всяк! Всем! Всем! Всем! Всем! Надпись в парке культуры Усть-Кута Он сел в такси четвёртым. По дороге, как часто бывает, завязался разговор на женскую тему. Спор раскрутил таксист – молодой трепливый блондин, который только-только открыл свой донжуанский список и готов был врать с три короба. Житейская философия подобных проста: все женщины мира только и заботятся о том, чтобы наставить рога супругам с такими бойкими и ловкими ребятами, как наш таксист. А поскольку в такси подобралась компания мужская, то разговор был поддержан. Чего-чего, а бахвалиться своими сексуальными успехами, расцвечивая их картинками, мужики любят. Нашего шофёра интересовало больше всего, сколько у нас было женщин. - У меня было шесть жён, - сказал тот, что сел в такси последним. - Всего? – рассмеялся признанию шофёр, призывая нас поддержать иронию. - А ты считаешь, шесть раз жениться – это так просто? – заметил ему невозмутимо пассажир. - Да я не про женитьбу, а про свободный ход! – и водитель стал хохотать пуще прежнего. - Я так не умею, - откровенно признался пассажир. - Подожди, подожди, - вмешался я в разговор, - ты действительно был шесть раз женат? - А что, нельзя? – в голосе собеседника послышалась нотка обиды. - Да ты врёшь. Тебя загс больше трёх раз не пропустит. У них по этому поводу указания имеются, - закричал шофёр. Тогда пассажир молча полез в сумку, вытащил паспорт и подал мне. Я развернул его на девятой странице, где графа «Семейное положение». Пересчитал. - Ну что там? – не унимался шофёр. - Всего три женитьбы, - посмотрел я удивлённо на обладателя паспорта. - Правильно, в паспорте на женитьбу отведено две страницы, ты полистай дальше, - невозмутимо заметил тот. Я перелистал и, действительно, в конце паспорта обнаружил ещё три отметки о семейном положении. Судя по паспорту, пассажир был холост. - Он, братцы, шесть раз был женат и опять свободен! – доложил я честной компании. - О, небось жениться надумал? – тут же насел водитель. - Ты прав, задумал, - сообщил как о чём-то обыденном пассажир. – Вот сейчас к ней и еду. - С ночёвкой? – сразу затянул свою песню водитель. - Нет, я до женитьбы в такие игры не играю, - отрезал пассажир. -Во даёт! – распетушился парень. – Ты у нас гуманный донжуан? А сколько у тебя детишек? - Бог миловал, через одну – всего три. Я не признаю, как ты тут рассказывал, похабщины. Я если женщину люблю, то хочу, чтобы всё по-честному было, чтобы она зла на меня не держала. - Через загс, что ли? – не утерпел шофёр. - Да, через загс. - А потом другую полюбил, и всё снова? - Да, снова! - Ну, знаешь – крыша едет от такой честности. - Это твои проблемы, - первый раз улыбнулся пассажир. - Разводился со скандалами? – поинтересовался я у опытного человека. - Нет. Меня женщины всегда с миром отпускали. Они мне верили и понимали. Я ведь не ленивый человек, не жадный. В чём был, в том и ухожу, а всё нажитое оставляю. Да и потом не обижаю. Они у меня, между прочим, недолго девуют – все замуж выходят. - Так это какие бабки зарабатывать должен, чтобы всю ораву прокормить? – удивился водитель. - Врёшь небось, покрасоваться хочешь: вот какой я необычный. - Что мне перед тобой красоваться – красоваться надо перед женщиной, которую любишь. - Стой, стой, - неожиданно прикрикнул он, - мне на углу останови. Я прибыл. Посмотрев на счётчик, полез в карман за деньгами. - Не надо денег, считай, я тебя даром довёз! – махнул рукой таксист. - Я к дармовщине не привык, - протянул деньги пассажир, но увидев, что водитель не берёт, положил рядом с ним. – За чужой счёт жить не приучен. Пассажир вышел, а машина тронулась дальше. Водитель продолжал хохотать, всячески обзывая случайного попутчика. Но никому разговора поддерживать не хотелось. Как-то всё переменилось в салоне. Гуманный донжуан что-то неуловимое оставил в атмосфере, словно невидимый запрет наложил на тему. Так она и угасла до того, как мы рассчитались за проезд и разошлись каждый своей дорогой. Каждый раз, когда я рассказываю людям об этой встрече, меня обвиняют в том, чтоя всё придумал. Мужчины наотрез отказываются верить, и только отдельные женщины соглашаются, что такое может быть.