http://blog.b00k.ru/rifma.php?curr_node=4010&post=1001731 «Нет музыки без музыканта и, значит, это – музыкант» (Б. Ахмадулина) Прочитав эту книжку Елены Кабардиной, удивилась я на самое себя: мне ни разу не было скучно! Не раз взгрустнулось, улыбнулось, рассмеялось, раззавидовалось (ну почему не я так написала?), несколько раз опешилось и ошарашилось от открытий, которые мне преподнеслись-подарились. А ещё множество раз просмаковались авторские находки и шедевринки; было дело- вздрогнулось от пойманной из стиха тревоги и сострадания к нашему недолгому и очень ранимому сущему, но, главное, много-много раз спелось от врождённой певучести этой книжки… А не заскучалось ни разу! Если честно, со мной так бывает не часто. Всё-таки, в моно-сборниках одного автора имеет место быть некоторая монотонность, оправданная стилистикой и определённым установившимся к данному времени личностным статусом поэта, особенно если они охватывают недлинный период творчества. …Читать стихи Лены легко. Удивляет и радует в них, что любой найдёт здесь свою "песню о главном". А я вот с первого же прочтения спонтанно «удочерила» некоторые из стихов, то есть прибились они к моей памяти так же легко и "ненарочно", как щенок на улице, да так и остались жить там : бормочутся и поются! Особенностью стихов Лены, очень редкой и завидной особенностью, является то, что они не "высокомерны", если можно так сказать о стихах, но и не так просты, как на первый взгляд-слух кажутся. Поскольку они мудры. А мудрость всегда проста и не спесива. Мудрость же художественного творения многомерна, на мой взгляд, уже по определению. Глубина погружения в поэтические миры Елены Кабардиной зависит от того, насколько культурен Читатель. Есть первая глубина-смысл: он на виду и на слуху и порадует своей гармоничностью и незамутнённостью стихотворного полотна "изощрёнными" многослойными тропами самого невзыскательного читателя. Но за этим незатейливым первым смыслом открываются для Талантливого Читателя Марианские впадины тонких психологических нюансов, над- и под-смыслов, целая философия бытия авторской души. Не так давно мне довелось прочесть одно высказывание, согласно которому "подтекстом вновь появившегося художественного текста является вся культура "(А.Бокарев "Интертекст Серебряного века в поэзии Бориса Рыжего" Русский путь, №1(10)/2006). То есть художественный текст - есть пропуск через своё Я той культурологической действительности, которую автор усвоил и использовал в стихах для выражения своей собственной сути и своего места в этом мире. Почти все стихи Лены в хорошем смысле интертекстуальны. И в то же время, несмотря на то, что тематика их близка и знакома любому (о душе, о любви, о разлуке, о возрастных прозрениях), каждое стихотворение содержит своё Маленькое Открытие, подтверждающее парадокс Станислава Ежи Леца: "Обо всем уже сказано, но, к счастью, не обо всем подумано". Удивительное название у этой книжки - "Над садом". Я думаю, это и есть то самое место, где витает поэтическая субстанция, из которой являются Ленины стихи. Не далеко, не близко, не высоко, не низко, - "НАД САДОМ": «Вопреки напророченным хворям, обидам и стужам, пролетая над садом, я снова поверю, возможно, что по-прежнему сад мне садовую голову кружит, что по-прежнему песни мои тебе сердце тревожат…» Не удержусь, чтобы не привести прямо в этом отзыве пару стихотворений Лены для иллюстрации своего к ним отношения. Вот одно из последних: Вслед ноябрю И снова ноябрёвая пора трёхцветной кошкой льнёт к моим ладоням, и жёлтые глаза её бездонны, как наше невозвратное "вчера". Черней чернил вороны во дворе расставили на клёнах многоточья, и смотрят их насмешливые очи на то, как, словно шапка на воре, горит листва, слетевшая с дерев, не гаснет под осенним снегом редким, и с ней горят стихи одной поэтки, которые читались нараспев… При всей незатейливости сюжета и малом объёме, музыка Лениного ноября прозвучала тем самым « оркестриком под управлением Любви»,который исполнил миниатюрную симфонию, где разными инструментами озвучено отношение Автора к себе, к миру, к поэзии…Стихи Лены обычно окрашены в цвета доверительно-грустной, мудрой ироничности, которая спасает их от пафоса, или истеричной надрывности, нередко свойственной представительницам женской поэзии. Я очень люблю эту Ленину ироничность – она у неё фирменная, «кабардиновая», не обозленно-тоскливая, а мудро и тонко сопереживающая не только себе самой, но и всему земному, которому суждено сгореть (энтропия, знаете ли!) на кострище бытия. Ноябрь, деревья, поэтка со своими стихами и своей любовью - всё канет в "невозвратное вчера", говорится в стихотворении, но это ноябрёвое откровение не передано в лоб, как в тысячах подобных осенних стихов, а "подумано" и озвучено…воронами! Как же многозначительны эти Ленины ноябрёвые вороны! И как своеобычен авторский способ передачи грусти через тонкую и в то же время понятную всякому русскому читателю аллегорию. И вправду, какой русский не любит, например, песни "Ты не вейся, чёрный ворон, над моею головой…"? Вот и создаётся образом этих ворон такое настроение, что многоточие твоего сущего – пусть даже во всех своих высших ("над- садом"!) проявлениях – рано или поздно превратится в чёрную точку… Сгорят и написанные чернилами рукописи, сгорят и стихи -ведь вороны небытия всё же "черней чернил"…. Но, заметьте, после прочтения стихотворения, не возникает ощущения погружения в омут тоски и безыходности от финальных строчек, содержащих парадоксальное и весьма жёсткое откровение о «горючести» стихов. Вовсе нет, потому что Лена бросает своему читателю спасательный круг мягкого юмора, который рассыпан бисером по всем строчкам. Это такие словечки, как "поэтка", "очи", применительно к воронам, это сравнение «проговорившейся» листвы и стихов «поэтки» с горящей на воре шапкой. Собранные вместе, эти бисеринки юмора, непременно вызовут самую, что ни на есть, ноябрёвую улыбку…Женственность и бархатистость, свойственная лирическому голосу Лены, создаётся характерными звуковыми вибрациями, которые она передаёт с помощью фонетического рисунка миниатюры - с преобладанием мягких согласных, применением вибрирующих флексий(он-онн) и другими «мелодическими» приёмами, о которых можно говорить долго и с удовольствием. Эти оттенки-нюансы поэтической интонации – только малая толика от характеристики красок-тембров лирического голоса поэтессы Елены Кабардиной. Ещё одно стихотворение хочется привести эскизом к вышесказанному: мини – диптих "Влюбленность и любовь". Кажется, кто только ни писал на эту сакральную тему. Но Лена написала-подумала особенно. Судите сами: Влюблённость Остыла пылкая влюблённость, и ты, мой милый дуралей, глядишь на склон холма, где клёны голее голых королей. Зима, мой друг. Похолодало… Ни тусклый свет, ни тайный путь, ни "ледяная рябь канала" уже не могут обмануть, и ничего не повторится. Опавший клён заледенел, и улетают голубицы в небесно-снежный беспредел. И мне - с причудами, но в белом - твоих портьер не волновать, - заиндевелою омелой стою, как ты наколдовал. Влюблённость прежняя, похоже, ушла в глубины чутких строф и под корой замёрзшей кожи перерождается в любовь… Любовь Любить - это значит идти до конца, не лгать, не таиться, не прятать лица, лелеять мечту, если это поможет; остаться одной, не дождавшись венца, и в небо шептать у пустого крыльца: "Помилуй, спаси, сохрани его, Боже..." Читая первое стихотворение диптиха, слышишь «эхо того, кто прошел здесь вчера" (Н. Шиндина «Визуализируй...»). Для Читателя-гурмана оно прелестно своими реминисценциями и в пастернаковское "в чем-то белом без причуд", в есенинское "клён ты мой опавший", в Блоковские настроения, обозначенные строчкой из его знаменитого «Ночь, улица, фонарь, аптека», в сказочный мир Андерсена... А ведь это и есть влюбленность, когда всё в тебе поёт, и ты разговариваешь стихами – своими и чужими… Парадоксален финал: остывшая влюблённость уходит в «глубины строф», и всей «замерзшей кожей» героиня ощущает перерождение её в другую ипостась – в цветаевскую любовь-боль, ту самую, "знакомую, как глазам – ладонь, как губам – имя собственного ребёнка"... У Лены понятие любви категорично. Как расстрельный приговор – любовь до конца, даже если венца не дождёшься, до полного самоотречения, до пушкинских высот («и дай Вам Бог любимой быть другим…») Вот Вам и стихотворение на "избитую" тему.... Если заглянуть поглубже, если полетать над садом Лениных образов, то перед нами – авторская Философия Любви, запертая Леной в тесном тереме приведённого мной диптиха. Герои стихов Лены- «собаки, дети, алкоголики», т.е.сама жизнь и …поэзия , которую автор книжки бережно собрала со всего этого, как умудряется собрать уцелевшая в содоме мегаполиса бабочка пыльцу с городского цветка. Это городская поэзия городского жителя. Точнее – жительницы. Ещё точнее - «закоренелой» москвички….По-хорошему очень женственная поэзия, потому что в ней есть «нежность к бытию», та самая "тонкость женских пальцев, способная разгладить смятое крыло бабочки, не повредив пыльцу"(с)... Именно это качество Лениной поэтики помогает ей превращать даже постылую «надсадность» сущего в «НАД САДНОСТЬ» её поэтического мира. «Захотев от плеча отогнать эту вещую зиму, я руками взмахну, словно крыльями зимняя птица, и взлечу над аллеей с улыбкой Джульетты Мазины, и уверую в то, что плохого со мной не случится». «Нет музыки без музыканта, и, значит, это музыкант…» Счастливого полёта над садом желаю я каждому Читателю этой книжки. И, конечно, её Автору – поэтессе Елене Кабардиной. Наталья Малинина