Квартальная премия в нашей конторе - это, считай, пол-оклада месячного. Не шутки! Обсуждается на общем собрании в конце каждого квартала, по десятым числам, ровно в десять утра. Традиция такая, еще при прежней власти заведено. Раньше-то, бывало, посидим, погалдим, но без премии никто почти не оставался, разве что совсем запойный какой. Нынче времена не те, сам понимаешь. Всяк норовит урвать за твой счёт, однако отбиться и сейчас можно, если знаешь как. Но прошлый год никогда не забуду! А началось всё так. Девятого марта вечером зашли ко мне приятели. Добить надо было то, что накануне уже в глотку никому не лезло. К одиннадцати с задачей справились, и я сразу спать лёг, чтобы на собрании завтрашнем выглядеть не хуже других. Могут ведь и к выражению лица прицепиться, бывало такое... Разбудили мужики в форме. За столом - капитан милиции: - Где аппарат? "Во как работают, - думаю, - только вчера ведь купил!" Я и тогда еще засомневался, не краденый ли: физиономия была у того типа - не приведи господи... - Что молчите? Где аппарат?! - В шкафу. - Сержант, понятых сюда! Пришли соседи мои, супруги Сметанниковы. Заспанные, испуганные. Открыл я шкаф, вынул коробочку, а капитан вдруг серчать начал: - Я вас про самогонный аппарат спрашиваю! Дистиллятор, по научному. - Это нам без надобности. Мы водочку... - Ну, как хотите. Понятые, внимание! Всё перерыли, нашли с десяток пузырей пустых да полбутылки "Столичной", что припрятал я вчера на антресолях. Привычка у меня такая. И бутылку, и пузыри уложили в прозрачные мешочки, составили протокол. Супруги Сметанниковы подписали и пошли досыпать, а меня - в "воронок". Привезли в отделение, сунули в "обезьянник". Как я там насекомых и прочей заразы не набрался, до сих пор удивляюсь: видели бы вы моих соседей... В 10 утра пришел следователь. Так и так, поступило заявление от гражданина Иванова Петра Сидоровича о том, что в вашей квартире процветает незаконная торговля самогоном. Изъятые вещественные доказательства отправлены на экспертизу. В зависимости от результатов... Подписка о невыезде... Разобрались, конечно, со временем, однако полбутылки "Столичной" так и не вернули. Но самое-то главное: утром на собрании в конторе я отсутствовал, и премия за первый квартал накрылась! Непруха, одним словом. Девятого июня гостей у меня не было: праздников-то никаких. Посмотрел культурно телевизор и спать лёг. Подняли ночью, как и в марте, но эти ребятки покруче были. С автоматами, в камуфляже, смотрят исподлобья... За столом - майор милиции: - Где аппарат? - Самогонный? В смысле, дистиллятор? - Не придуривайтесь! Где гомогенизатор? - Гомноза... Никогда и не слыхали про такое. Мы водочку... - Ясно. Егоров, давай понятых! Привели супругов Сметанниковых. Они и раньше-то зенки свои поросячьи от меня прятали, а уж тут... Всё в комнате перевернули. Изъяли полбутылки "Столичной" на антресолях и порошки из аптечки. Прозрачные мешочки, протокол, "воронок"... Но не в отделение повезли, а на Литейный. Там у них тихо, чисто, и сосед всего один был, но страху я с ним натерпелся! Такую морду бандитскую я в первый раз живьём видел. В 10 пришел следователь. Так и так, согласно заявлению гражданина Петрова Сидора Ивановича вы подозреваетесь в торговле наркотиками кустарного производства. Изъятые у вас предметы сданы на экспертизу. В зависимости от результатов... Подписка о невыезде... Ни полбутылки "Столичной", ни порошков я так и не увидел больше. Отдали, правда, пузырёк с марганцовкой. Ясное дело, собрание в конторе я прогулял, и премия - снова мимо. Тут-то я и дотумкал, что приключения мои - из-за неё, из-за премии квартальной! Очень уж она приглянулась кому-то. Кому? Да не вопрос! Не контора у нас, а банка с пауками, не говоря худого слова. Ну да ничего, думаю, теперь меня голыми руками не возьмёшь! Девятого сентября комнату сам обыскал. Марганцовку в унитаз спустил, допил полбутылки "Столичной" с антресолей, пустые пузыри на помойку снёс и лёг спать, не раздеваясь. Растолкали меня такие громилы, что я даже струхнул спросонок. Каждый размером с грузовик, в броне, в маске и с гранатомётом! За столом... нет, не полковник. Гражданский. Маленький, худенький, остроносенький. Ласковый. И глаз никак не уловить почему-то. Спрашивает тихо-тихо: - Где аппаратура? - Которая? Дистиллятор? Или этот... гомнозатор? - Помилуйте, на что они нам? Нас интересует ваш печатный станок. - Вот чего нет, того нет. И не было тут никогда. - Разумно. Весьма. Ну, а продукция где? "Какая, - думаю, - еще продукция? Прокламации? Призывы к свержению существующего строя?" Догадался я, откуда гость дорогой пожаловал... - И продукции не держим. - Очень хорошо! Капитан, пригласите понятых, пожалуйста. Надеюсь, вы не против? На супругов Сметанниковых тошно было глядеть. Я и не встречал их с того раза-то: когда я дома, они и носа не высовывают... Всё переворошили, а когда получку мою нашли, в шкафу под наволочками, обрадовались, как дети малые! Я, грешным делом, засомневался даже: уж не урки ли до меня добрались, под видом Органов? Махонький перчаточки резиновые натянул и давай каждую бумажку в лупу разглядывать да к носику своему остренькому подносить. Вдохнёт и глазки неуловимые зажмурит. Вдохнет и зажмурит... Ну форменный токсикоман! И как таких на службе держат? А бумажки у меня все новёхонькие, хрустящие, и номера подряд. Мне Валя, кассирша наша, всегда новенькими десятками выдаёт, по моей же просьбе. Так и пачечка солидней выглядит, и тратишь не сразу. Каждый червонец мой кровный в прозрачный мешочек упаковали и в протокол занесли. Супругам Сметанниковым предложили подписать. Она-то еще сумела кое-как закорючку изобразить, а он, боров сивый, так и не сподобился. Крестик поставил. И пахло от него нехорошо... Шкафы бронированные подхватили меня под руки и в машину отнесли. Нет, не в "воронок", иномарка какая-то, с зашторенными стеклами... Откуда я знаю, куда привезли? Но там чистенько было, нарядно даже. Цветы. И соседей никого! В 10 пришел следователь. Так и так, имеется заявление от гражданина Сидорова Ивана Петровича о том, что в вашей квартире штампуют фальшивые ассигнации. Изъятые купюры - на экспертизе... Подписка о невыезде... Привет! Червонцы через неделю вернули. Почти все. Один они в "царской водке" растворили, компенсировали мелочью. Девятого декабря я комнату вдоль и поперёк обползал. Ни пузырей, ни порошков, ни денег в доме больше не было: получку я еще пятого на книжку положил. Дверь не запер, улёгся в зимнем пальто и в ботах. Под утро уже вламываются какие-то охламоны, но не в броне, а в ватниках! Рожи наглые, небритые, у одного - фингал под глазом. Про аппарат не спрашивают, обыск не проводят, сразу волокут в "воронок", оттуда - в самолет, снова в "воронок"... Очухался я в громадном зале. Народу - тьма! Мужики во фраках, бабы в бриллиантах, квохчут не по-нашему. Подходит ко мне один, худой да длинный, весь в орденах, и выписывает премию. Нобелевскую... - Так, та-ак... Премного Вами благодарны, - говорю, - и всё такое, но по всему видать, квартальная моя - опять тю-тю? А тот только глазами хлопает. Ну ни бельмеса по-русски, деревенщина долговязая, даром что при орденах! А что потом? Вернулся, конечно. За свой счет, между прочим... Премия-то ихняя быстро разошлась. Боты новые купил, воротник к пальто справил. Как водится, обмыли это дело с ребятами, так что всё по-людски... Найти бы теперь Иванова-Петрова-Сидорова, чтоб ему! Квартальная-то на носу. Кто знает, какую еще подлянку он мне приготовил?