Она раздраженно вошла в комнату. Все было убрано в леденцево-розовый. Какие-то по-душечки, рюшечки, блесточки - своеобразная иллюзия того, что они зовут гламуром. Ува-лившись на огромную мягкую двуспалку, уставилась в потолок. Молчала. Тихо, робкими шагами к ней подошла девушка странного скованного силуэта, казалось, будто вся она сжалась, чтоб казаться еще меньше. - Эмми, ты сильно устала? Вот выпей, это взбодрит. Как прошли съемки? - Я же говорила, не называй меня так! Что за бурда? Сама пей! А съемки вообще не твоего ума дело, какая разница? Все равно ничего не понимаешь в этом… - Ну, я же переживаю… - Да надоела ты со своими переживаниями! Кому они нужны! Мне? Нет! Своей жизни нет, вот и бегаешь со мной… - Зачем ты так? Ну, зачем? Комната расплылась и вместо розовой обивки перед глазами стояла китайская ваза в углу, скромный диван, елка по середине. Они всегда наряжали ее вдвоем, водружая «звезду» только вместе. За одну сторону бралась Эмми, за другую Холли, лица светились улыбками. Притрушенный снегом папа Холли вошел с двумя коробками, одна была для его дочери Холли, вторая – для приемной Эмми. Елка, звезда и папа поплыли куда-то вдаль. Холли стояла на лужайке и протягивала руки к солнцу. Кто-то подошел сзади и закрыл ей глаза. Потом они долго водили хороводы с могучими кипарисами, Холли, Эмми и кипарисы… Девушка снова стояла в розовой комнате. Ведь они всегда так любили друг друга. Что же произошло? После окончания школы, Холли решила стать медсестрой, она чувствовала, что помогать людям – ее призвание и с радостью выполняла свой долг. А Эмми случайно попала на телевидение. Теперь она была не малоизвестной киноактрисой. Карьера быстро росла в гору, кругозор менялся под влиянием богатеньких подруг, потребовалось немного времени, чтоб из милой доброй девочки выросла деспотичная и капризная особа, не признающая ничьи авторитеты. Кроме себя любимой. - Убирайся отсюда! Чего ты от меня хочешь? Совсем слепая? Я занята! Чего ты ходишь здесь? - Не прогоняй меня. Пожалуйста! Это звучало даже ни как просьба. Она начала умолять сестру, гладила ее волосы, успокаи-вала, вытирала слезы, стараюсь сохранять собственное спокойствие. - Я люблю тебя, слышишь? Я всегда любила тебя и буду любить! - Да, что мне твоя сестринская любовь с твоей зарплатой медсестры? У меня есть Джим. Он за все платит… Не смотря на все его выходки, я все равно буду с ним и нам будет хорошо вместе. Можешь идти! Я не держу! Мне не будет без тебя плохо, стакан воды и сама себе налью. В глазах Холли застыли слезы. Это была немая сцена. В этот момент пленка ее памяти от-матывала от обратного назад… снова в зимний холод, новогоднюю суету и объятья засне-женного папы. Словно алмаз, нераскрывшейся души, серебристая капля скатилась по белой щеке вниз, потерявшись в русых локонах. - Разреши мне остаться. Я умоляю тебя! - Но ты, же мне даже физически не поможешь! Зачем ты мне? - Я стану перед тобой на колени и буду держать тебя за руки, боль уйдет, станет легче, мы будем счастливы. Я просто хочу быть с тобой… и ловить твою утреннюю улыбку на своих щеках. Я никому ее не отдам…