Под белым халатом какую фигуру скрывает сестричка! Её очертанья глазами ласкаю и нагло, и сдуру – на большее нынче ведь нет состоянья! Своею потенцией мог отличиться, ну в двадцать, ну в тридцать, ну пусть даже в сорок. Сейчас сознаю, что успел подмочиться и стал никудышным лирический порох, и вся сексуальность лишь только во взоре, и стал платоническим даже мой стих. А возраст внушает, что это не горе. Поэтому я и безгрешен, и тих.