Нас взращивали, малолетних, Из нас лепили петухов И было все: слова и сплетни, Вот только не было стихов И не валяла нас цензура, Не целились упреки глаз И слов «идти на амбразуру» Не понимали мы, а нас… А нас… не понимали тоже, Но убаюкивали всласть И мы тонули в ритме ложек, Картошек, ужинов и ласк. Так мы взрослели понемножку, Как в зазеркалье, в забытье, Где на окне сидела кошка И слово новое «поэт» Звучало глупо, как канистра, Недоплескавшя бензин Та, что усыновила искру, О всем забыв. Оно разит Как вонь от скунса, Как скука, скученная в грамм, Но это слово было… вкусным, Загадочным, как Китежград. Кора берез, мороз, стервозы Нас не настроили на быт. На «вы» мы называли прозу, На «ты» поэзию. Я был Одним из тех, кто много плакал, Орал, молчал, кричал и пил, Скулил, как по зиме собака, Любил безумно, как дебил. Лицо просило «Клирасила», А руки – битвы при Кресси. Нам было многое по силам И не хватало только сил.