Жил енот-полоскун. Был енот потаскун: потаскается, поласкается и к своей енотихе – каяться. Он поплачется: «Была ночь тиха... кровь вскипела... прости, енотиха!» У енотихи сердце верное, раз пятьсот прощала, наверное. «Хоть и дрянь мужик, да мужик-то – свой, а без мужика – просто волком вой». И енот-хитрец щурит наглый глаз: «Ты в последний прости, в пятьсот первый раз». И... простит енота енотиха. А мораль проста моего стиха: хвастают еноты мужской силою, а енотихи их милуют да милуют.