Зеркальная агония,…сотканная из красок пробуждения… Сотканная из омута снов, и кадров нашествия… Воедино с трепетом бремени и незримого падения… Колкого остатка пыльцы времени… Я бросаю взор в глубины своего безмолвного рокота… Сколько фраз она мне вновь изобразит на своем полотне… Как же вновь мне станет трепетно и холодно… Тишиной пронесется крик в завитой темноте… Бусины фрагментов жадной жизни… Тонкостью изобразят сгоревшие мечты… И пронизанные ядовитым пламенем глухие мысли… Каплями восторга и необъяснимой горечи судьбы… Резкий свет вновь ослепит мои глазницы… С шорохом придет вновь явный сон… Всплывут перед бегом в минувшее те лица… Что так голодно врываются в мой ранимый мозг… Изорвут стальные ткани воли… Детство прорвет желания возврата… Я испью океаны гнилой крови… Ту, что нас в тех обликах связала… Вновь прорвется кровожадная картина… Где героиней я была так слепо… Вновь присев к красотам приклонилась… Но кинжала лезвие мне в плоть невольно впилось … Отзвуки минувшего… отголоски истлевшего… Только бессмертием связанный пергамент… Расколола зеркало запястьем хрупко – нежным… И в опустошенности я зрела только грани… Голос внутренний… мое адское пророчество… Тысячи осколков впились в меткий пол… Тишина… нет агония лишь одиночество… Дом… нет, я героиня драм лишь в нем… Лампа, сплавленная пожаром трепета… Впредь глаз лишь зреют темноту… Отвратительны им краски минувшего времени… Отвратительны красоты им в бреду… Зеркальная агония,…сотканная из красок пробуждения… Сотканная из омута снов, и кадров нашествия… Соткана из гибели и непризнанного рождения… Смятенного смирения и незримого бедствия…