Ты прав, творёныш мой, бунтарь, всей правотой молочной кожи: мне – бабья суть, я навья тварь, всегда творящая по-божьи. Кто в эту суть не вовлечён, тот не увидит в блеске странствий, как из моей руки течёт тепло, творящее пространство, в котором ты, покуда слеп, ещё прильнул к моим коленям, оно по навьему веленью – твой верный кров, твой чёрный хлеб.