Глава 26. МАРЛЕЗОНСКИЙ БАЛЕТ Ветвицкий выключил телевизор и посмотрел на старинные часы: пора было ехать на конспиративную встречу с подполковником Мельниковым. Сегодня вечером, когда он садился в свой «Опель», проходивший мимо человек незаметно бросил в салон машины свернутую в маленькую трубочку короткую записку и исчез, ничего не сказав. В записке было всего несколько строк: «В 21.00 жду вас на даче нашего общего знакомого Д. У задней калитки вас встретит мой человек. Машину припаркуйте не ближе двух кварталов, соблюдайте предельную осторожность. Обязательно избавьтесь от «хвоста» – за вами установлено наблюдение. Записку сожгите. М». От такой записки Ветвицкого бросило сначала в жар, а потом в холод. Однако поразмыслив, он успокоился. Мельников был прав: здесь нужна предельная осторожность. Противник, действительно, был хитер и коварен. От «хвоста» Ветвицкий решил избавиться самим простым и безотказным способом – то есть оставить его дома. Сразу, как приехал со службы, он с подробными инструкциями отправил сына к своему давнему знакомому, который жил в трех кварталах от его особняка. Вскоре тот приятель незаметно прошел в его сад через заднюю калитку, а потом и в дом. Не посвящая его в детали, Ветвицкий попросил своего приятеля одолжить ему на вечер машину, сославшись на поломку своего «Опеля» и чрезвычайно важное дело. Старый знакомый не стал задавать дурацких вопросов по поводу машины жены, проявив мужскую солидарность и решив, что в дело замешана какая-то женщина. Хозяин дома, со своей стороны, не стал его в этом разубеждать, и они быстро договорились. Поэтому, когда Ветвицкий выскользнул через заднюю калитку, его постоянный «хвост» в виде серой «Девятки» остался на улице метрах в 50-ти от главного входа в полной уверенности, что объект находится дома. Около девяти вечера Ветвицкий, наконец, отыскал калитку, о которой сообщалось в записке. Встретивший его человек оказался тем же самым, что подбросил днем записку. Сам хозяин виллы сухо поздоровался с гостем и без разговоров проводил в дальнюю комнату, где его уже поджидал Мельников. Представив их друг другу, Давиденко исчез, оставив их, как говорят французы, «тет-а-тет». Ветвицкий коротко обрисовал ситуацию, впрочем, опустив кое-какие важные детали, имеющие отношение к делу. А именно: из-за чего на него «наезжают» люди Шувалова. Мельников, со своей стороны, отметил этот момент, но дипломатично промолчал, что также не осталось незамеченным со стороны служащего ГТС. «Вероятно, – подумал Ветвицкий, – у него есть какой-то свой интерес в этой истории. Он курирует в своем ведомстве сектор или отдел – не суть важно, как это у них называется – по борьбе с организованной преступностью. Если у них каким-то краем совпадают интересы и враг у них общий, то это облегчает мою задачу и пойдет на пользу дела. Во всяком случае, неудобных вопросов он пока не задает, а это очень хороший знак». Мельников ему даже понравился: он с первого взгляда производил впечатление опытного и уверенного в себе человека. Именно такой человек был ему нужен для того, чтобы привести в исполнение свой хитроумный план. – Я так понимаю, Семен Вениаминович, что у вас уже есть какой-то более или менее конкретный план. План этот, может быть, и очень хорош, но без посторонней помощи вам вряд ли удастся довести его до конца. Тем более, что против вас играют не какие-то обычные уголовники, а люди умные и осторожные. И это отнюдь не комплимент Шувалову – это трезвая оценка, можете поверить мне на слово. Поэтому вы и искали встречи со мной. Я прав в своих предположениях? – деликатно поинтересовался Мельников, ловко обходя острые углы и неудобные вопросы. – Абсолютно! Остается только восхищаться вашей проницательностью, Александр Ефимович, – ответил Ветвицкий. В данном случае он не кривил душой: его собеседник, действительно, был проницательным человеком. – Ну что ж, я рад, что мы хорошо понимаем друг друга. Не надо меня боятся. Я всего лишь живой человек, а не чугунный памятник с карающим мечом в руке. Но все же я должен выяснить один важный для вас, – он сделал ударение на слове «вас», – момент. Какой вариант для вас более приемлем? Тот, где я буду официальным представителем известной вам организации, или другой, не столь официальный? Вопрос был задан тонко и умело, но требовал конкретного ответа. У Ветвицкого вспотели ладони, однако он пересилил свой страх, посчитав дипломатичный подход Мельникова хорошим знаком. – С вашего позволения, я бы предпочел менее официальный вариант. А если бы у меня был выбор, то я остановился бы, так сказать, на частном случае, – очень осторожно ответил Ветвицкий и с тревогой ждал ответного хода. – Другими словами, вы бы предпочли мою помощь как полуофициального или даже частного лица, – то ли вопросительно, то ли утвердительно произнес подполковник. Его собеседник слегка кивнул головой и замер в ожидании: переговоры быстро двигались в нужном направлении. Мельников закурил и вполне миролюбиво продолжил: – Это возможно. Более того, в этом случае я оставлю без внимания кое-какие моменты, которые могут показаться вам неудобными... – он сделал паузу, – по тем или иным причинам. Думаю, как частное лицо, я могу себе позволить некоторую рассеянность. – Должен заметить, Александр Ефимович, что вы очень деликатный человек, – сказал Ветвицкий и вздохнул с видимым облегчением. Опасный рубеж был пройден, оба это понимали. Дальше никаких принципиальных проблем не просматривалось, а что касается «технических», то здесь всегда можно договориться. – Очень хорошо, Семен Вениаминович. Вы человек неглупый и должны понимать, что и в частном варианте не обойтись без помощи, поддержки и прикрытия нашего ведомства. А это требует расходов… – Мельников выдержал многозначительную паузу, – и не малых. – Конечно-конечно! – торопливо согласился Ветвицкий. – Я всё понимаю: никаких проблем с этим не будет. – Позвольте полюбопытствовать: какой именно дом у вас вымогают? – Речь идет о моем новом доме на Зеленом Мысе. Стоимость его около ста пятидесяти тысяч долларов, – ответил Ветвицкий, сильно занизив оценку своего особняка. – Понятно. Тогда необходимо договориться о сумме моего гонорара. Я говорю «моего гонорара», но имеется в виду, что в него будут входить все накладные и прочие издержки, связанные с подготовкой и осуществлением предстоящей операции. «Легион» это не банда тупых уголовников – в этом вы уже должны убедиться на собственном опыте – и просто так они добычу из своих лап не выпустят. Вы согласны со мной? – Совершенно согласен, Александр Ефимович! О какой сумме идет речь? – спросил Ветвицкий, надеясь в душе, что Мельников назовет конкретную цену за свою помощь. – В таких делах гонорар принято называть в процентах от общей стоимости сделки, – разрушил его слабую надежду подполковник. – Думаю, мы можем поладить на десяти-пятнадцати процентах. Он умышленно оставил разброс, так как был уверен, что Ветвицкий начнет торговаться. И теперь ему придется считать за благо, если сойдутся на 11-ти или 12-ти процентах. Мельников не ошибся. Ветвицкий, действительно, начал торговаться и героически сражаться за каждый процент. Он умел и любил торговаться, но в данном случае ему было очень трудно это делать: он ни на секунду не забывал, с кем имеет дело. Позиция его была много слабее, чем хотелось бы. Дойдя до 12-ти процентов, полуобреченный домовладелец решил остановится и не испытывать судьбу. Цифра была вполне приемлема. Кроме того, он оставил себе значительную фору, оценив свой шикарный особняк всего лишь в 150 тысяч... – Ну что ж, по первому пункту мы договорились, Семен Вениаминович, – двенадцать процентов, – подвел итог торгу Мельников. Ни один мускул на его лице не дрогнул, чекист по-прежнему сохранял спокойствие и доброжелательность. – Совершенно верно, договорились, – подтвердил Ветвицкий, вытер носовым платком испарину со лба и перевел дух. «В конце концов, не так и плохо, – подумал он. – Не десять процентов, как хотелось бы, но всё же… Три тысячи баксов на дороге не валяются, но ведь и восемнадцать тысяч за выход из безнадежной ситуации, это, можно сказать, подарок судьбы. Заломи он сначала процентов двадцать, и я считал бы за счастье, если удалось сторговаться на пятнадцати. Выбора-то у меня нет...» – Переходим ко второму отделению нашего «Марлезонского балета», – прервал его мысли Мельников и Ветвицкий замер от недоброго предчувствия. «Какой еще, к дьяволу, «Марлезонский балет»?! – лихорадочно соображал служащий ГТС, ерзая в своем кресле. – При чем здесь балет? И почему «Марлезонский»? В этой фразе есть какой-то скрытый смысл...» – Необходимо, Семен Вениаминович, уточнить реальную стоимость вашего дома, – с едва заметной иронией продолжил подполковник. Сердце у его собеседника ухнуло куда-то вниз, ниже поясного ремня, хотя по причине своего солидного живота он предпочитал носить подтяжки. Мельников достал из папки целую пачку фотографий, кучу копий проекта, по которому строился дом, и веером разложил все это перед опешившим от неожиданности Ветвицким. Здесь были планы этажей, главный и боковые фасады дома и многое другое... Владелец ускользающей виллы почувствовал, что его снова переиграли. Он с тревогой ждал продолжения «Марлезонского балета», чертыхаясь в душе по поводу невиданной расторопности своего партнера. – Ваше домовладение оценивается независимыми экспертами с некоторым разбросом: от трехсот до трехсот сорока тысяч долларов. Вот их оценки, – продолжил Мельников и с видом фокусника веером разложил перед окончательно ошарашенным Ветвицким сразу три заключения от экспертов по недвижимости. Семен Вениаминович прерывисто дышал, утирая пот с лица и проклиная в душе коварного эфэсбэшника: «Ох, и каналья! Когда же он успел все это собрать?! Трех дней ведь не прошло, как я разговаривал с Борисом Павловичем... Ну и хват – на ходу подметки режет!» Выпив холодной воды и несколько успокоившись, он подумал: «Если кто и сможет разобраться с шуваловскими бандитами, то именно такой человек. Мельникову в рот палец не клади – сходу оттяпает всю руку! Ох, и каналья…» – Я не эксперт в оценке недвижимости, пусть ваш великолепный особняк стоит триста двадцать тысяч долларов. Надеюсь, вы не обидитесь, если я немного занизил его стоимость? – невозмутимо спросил подполковник. – Да бог с вами, Александр Ефимович! Какие уж тут обиды, – удрученно ответил Ветвицкий с некоторым даже облегчением: хорошо хоть не 340 тысяч. – Прекрасно! Двенадцать процентов от трехсот двадцати тысяч, это будет... Это будет... – Мельников начал перемножать цифры в столбик. – Тридцать восемь тысяч четыреста долларов, – угрюмо подсказал Ветвицкий, легко проделав эту арифметическую операцию в уме. – Именно, – удовлетворенно заметил подполковник, закончив свои вычисления и жирно подчеркнув пятизначную цифру. – Возражения есть? Возражений не было – «народ безмолвствовал». Выйдя, наконец, из оцепенения, Ветвицкий довольно толково изложил свой хитроумный план, над которым он работал последнее время. В целом, план Мельникову понравился, и он даже похвалил автора идеи за необыкновенную изобретательность. Обсудив и уточнив многие важные детали, подполковник заметил, что риск, пусть и небольшой, все же есть. Партнер с этим согласился, справедливо заметив, что сто процентов гарантии может дать только Господь Бог. Кроме того, такой опытный человек, как Мельников, сможет свести неизбежный риск практически к нулю. Подполковник согласился с таким мнением и, в свою очередь, обещал продумать специальные меры безопасности, а также представить более детальный план действий против вымогателей из «Легиона». В самом конце встречи Мельников указал еще на один очень важный момент: для исполнения хитроумного плана потребуется собрать, пусть и на короткое время, огромную сумму наличных денег. – Тебе, Семен Вениаминович, нужно будет собрать даже не триста, а триста пятьдесят, если не четыреста тысяч долларов. Сумма внушительная, взять же ее на время в Госбанке нельзя. Иначе вся эта история получит официальную огласку, а тебе такой поворот событий, насколько я понимаю, ни к чему. – Почему триста пятьдесят или даже четыреста тысяч? – озабоченно спросил Ветвицкий. – Еще большой вопрос, клюнут ли они на эту аппетитную наживку, – пояснил чекист. – Они вполне могут выдвинуть встречные условия, и к этому нужно быть готовым. К тому же часть гонорара, скажем двадцать тысяч, я должен получить до начала операции: предстоит много расходов по подготовке... Ветвицкого, однако, это не сильно смутило, и он заверил своего партнера, что сможет одолжить на день такую сумму. С гонораром никаких проблем не будет и хоть завтра он готов передать двадцать тысяч долларов. На этом они расстались, в целом, вполне довольные друг другом. У каждого из них были на это свои причины, о которых они вслух не распространялись. – Да черт с ним, с этим гонораром! – с оптимизмом шептал по дороге домой Ветвицкий. – Лучше потерять часть, чем все, а тем более – голову. Моли бога, что так легко отделаешься... Лишь бы у этого хитроумного плана, или как его назвал Мельников – «Марлезонского балета», не оказалось непредвиденных сценарием отделений. Но надо отдать должное «режиссеру»: он, несомненно, большой специалист по постановке таких кордебалетов. Ну, и имечко он придумал! Хотя не в этом дело: главное, чтобы «премьера» прошла успешно. Но все же любопытно, где он раскопал такое название?