Двенадцать братьев, веря в сны, нашли стену́ мечты кромешной, А за стеной был слышен плач – деви́чий голос безутешный. Им голос девушки был мил, они ее воображали, Угадывая прелесть губ, что издавали звук печали... «Раз плачет, значит есть она!» - твердили, крестное знаменье Верша над миром всем, и мир задумался вдруг на мгновенье. И молотами в их руках был тишины покой расколот, И не могла слепая ночь понять, где человек, где молот. «О, сокрушим гранит скорей, чем смерть возьмёт Её в объятья» - Двенадцатый промолвил брат своим одиннадцати братьям. Но был напрасен братьев труд, напрасен сил был дар усердный, И прахом пали их тела, сна соблазнительного жертвой. Крошатся кости, тлеет плоть, бледнеют лица, руки слабнут... Они почили в один день, и ночь одна им вечной славой! Но тени умерших – Мой Бог! - сжимают молоты в ладонях! Иное время лишь течёт и по-другому молот стонет... Грохочет он вперед и вверх, круша стены гранитный холод! И не могла слепая ночь, понять, где тень здесь, а где молот. «О, сокрушим гранит скорей, чем смерть возьмёт Её в объятья» - Двенадцатая молвит тень своим одиннадцати братьям. Иссякла жизнь и у теней, тень с мраком биться не готова. И снова умерли они, ведь смерти никогда не вдоволь... Не вдоволь и всегда не так, как тот, кто умирает, хочет... И от теней нет ни следа, рассказ и них уже окончен. Но молоты – О боже мой! - не поддаются скорби бренной, Сами собой крушат гранит, сами собой грохочут в стену. Гремят во тьме и в свете дня и пот людской ручьями пролит. Знать не могла слепая ночь, чем иногда бывает молот. «О, сокрушим гранит скорей, чем смерть возьмёт Её в объятья» - Молот двенадцатый сказал своим одиннадцати братьям. И рухнула тогда стена, и гром промчался по долине, А за стеною – ни души. И девушки там нет в помине. Там не было ни глаз, ни губ и ни девичьей доли горькой. А был всего лишь голос там, один лишь голос был, и только. Лишь только плач и скорбь, и мрак, и неизвестность без просвету. Таков уж мир, недобрый мир! Ну почему иного нету? Коль скоро лживы были сны, коль чудо мнилось так недолго, Рядами молоты легли во знак исполненного долга. И вспыхнул ужас в тишине, и небо стало пустотою. Зачем глумишься ты над ней? Она глумится ль над тобою?