Я – старик! И никуда не деться от такого мне определения. Постарели и душа, и сердце нынче к восприятью окружения. Может от скептического взгляда, что давно главенствует над мною, даже очень простенькая радость ходит-бродит где-то стороною. Вместо розовости вижу лишь рябое и гляжу на всё я обалдело: каждый занят только лишь собою, до другого – никакого дела; говорят и слушают себя лишь, а в потоке слов ни грамма смысла, но не остановишь и не свалишь говорящих с пьедестала мысли. Ни сочувствия к другим, ни сострадания. Изрекают: «Жалко!» – лицемеря. Нет ни в ком взаимопонимания. Чёрствость душ – всему, должно быть, мера. Становлюсь и я таким же точно, как и большинство из окружения. И от этого становится так тошно, что старик – я стою сожаления.