На социальной полочке равны мы здесь, как в бане, будь разодет с иголочки иль шиш привёз в кармане, профессорского звания, почтарь из Армавира, готовился заранее иль выпихан ОВИРом, в НИИ штаны просиживал, не зная в жизни радости, Будь трижды цвета рыжего – пособия по старости для всех здесь одинаковы, хоть и малы по сути. Но умирать, однако, мы от голода не будем. Зависим от Битуаха, но что же здесь плохого?! – Ещё ведь не протухли мы от бытия такого! Наоборот – цветущие, хотя и недовольные, с глазами завидущими, не очень сердобольные. Глотаючи лекарства, в какой-то дикой вере грустим с налётом барства о бывшем СэСэСэРе. По-прежнему советские, застывшие догматики, ещё не очень ветхие, но явно маразматики. Никак терять не хочется свою к былому верность. А может нам не можется понять свою ущербность? Что мы при всех регалиях – кухаркины лишь дети; за всё, что т а м создали, должны мы быть в ответе перед людьми и Богом, перед собой, конечно: шли по не тем дорогам, построили не вечность. Идеей коммунизма народы развращали, сыны пауперизма – войной весь мир стращали; и хаяли Израиль, и кляли сионизм. Просрали, проиграли, товарищи, мы жизнь! Позиция такая вот должна быть у олимов, прошедших жизни поворот и вышедших в долину, где Моисей, аж! – сорок лет водил народ к свободе. У нас альтернативы нет как жить в своём народе и вместе с ним идти, идти, не хныча, не канюча. Назад ведь нет у нас пути. И т а м совсем не лучше.