Пчелиный рой воспоминаний безжалостен своею сутью, и не вдохну я полной грудью нектар ушедших расстояний, седьмой десяток завершая на рубеже тысячелетий. Исхлёстан памятью, как плетью. Но в чём моя вина большая? Рождён и рос, как миллионы подобных мне советских деток под марши первых пятилеток, в страну советскую влюблённый. Не видел власти нашей подлость, – всё было в розовом тумане. Кто виноват, что нас в обмане растило прохиндеев кодло; что пионерами хотели шагать в шеренгах коммунистов? Нас – карасей-идеалистов тащило к непонятной цели. Мы только в старости поняли маразм своей прошедшей жизни и гниль мечты о коммунизме, которой столько сил отдали. Но были в жизни, между прочим, и юность с радостью свиданий, друзья и горечь расставаний. И это всё не опорочить, не вычеркнуть всё из сознанья! И память суммою итожит и каждый день, что нами прожит, и все свершённые деянья. На заседаньях самосуда я сохраняю духа твёрдость. Порой испытываю гордость, что жизнь не вся была паскудна, что кое-чем есть похвалиться – детьми и шалостями внука, что жизнь, забавнейшая штука, разнообразием искрится.