Жил чудак на земле, он не ел и не пил, Был наивный, упрямый мальчишка, Правду-матку искал, правду-матку любил, Но знаком с ней он был понаслышке. Говорили ему: «Дурень, угомонись! Да на кой тебе Правда? Подумай, Очень хлопотно с ней, с ней тюрьма, а не жизнь, С ней ты будешь худой и угрюмый, То ли дело Неправда, ну, как хороша! Под белилами, слоем помады, Не увидишь уродства её ни шиша, А подумаешь – может так надо!?» Но не слушал Чудак на земле никого, В идеал свой, заочно влюблённый, Хоть и было его отыскать не легко, Только Правду желал себе в жёны! Долго маялся он, долго мучился, шёл, И однажды свела их дорога, На монаха буддийского где-то набрёл И взвопил: «Помоги, ради Бога!» И про страсти свои всё, как есть, рассказал, Про любовь свою к Правде с рожденья, И сказал тот монах: «Сын, ты Правду догнал, Под чадрой она в позе смиренья У дороги большой, у колодца сидит, Каждый путник, пред дальней дорогой, То ли жажду водой ключевой утолит, То ли Правдой подышит немного. Может, кто-то хотел бы её поиметь, В жёны, в спутницы жизни до гроба, Но никто не сумел ей в глаза посмотреть, Коли любишь и жаждешь – попробуй!» И наивный Чудак возле Правды взвопил Голосочком, срывавшимся малость: «Ну, открой своё личико» - он попросил И упал – сердце, вдруг, разорвалось! Что, уж, там под чадрой он увидел в глазах Не прикрашенной Правды суровой?! Знает только Чудак, да философ-монах, С Правдой не понаслышке знакомый!