Я снова возвращаюсь к первоначальному выкрику. Я выпалил им в коммуникационную жуть. Я заставил их врезать улыбку в деревянные губы, когда уносила в зубах пуповину яга-повивалка. Кашляли собаки. Я отбросил форточки ушей. Личико моё налилось кровью, я весь напрягся в преддверии ада. Случай поверг к моим мягким коленкам белую хлябь. Я не раз просыпался в снегу, отрезвлённый холодной купелью. Я, осыпанный манной небесной в огнях фонарей, распоясанный, бледный, за грош медный приступаю с утра к производству детей.