Как светла и как печальна. Любаша на Любинском Из цикла " Дорогие мои омичи" Вот так и сидит, опаленная солнцем апрельским, А дождик прольется, и зонт не успеет раскрыть. Моя незнакомка, ты дивный цветок эдельвейса, В просторе незримом тебе Вдохновенье хранить. А Любинский шумный проносится мимо куда-то, Веселые стайки студентов и гости, и тени, Забыв все балы, и едва ли припомнив утраты, Ты в век двадцать первый вживаешься так постепенно. Отложена книга, в ней все уже было когда-то, Былая интрига не трогает этих парней, Ты так одинока, печальна и все же крылата И в тихую полночь, в мерцании ярких огней, Поднимешься вдруг, но останется зонтик и книга, И в эти просторы отправишься снова парить. Моя Незнакомка, в стихии у дивного мига, И «Лунной сонаты», в мой город окно отворить Еще суждено тебе там, где пространство и время Сойдутся на миг в эту полночь у всех на виду, И замер художник – пустая скамейка, не верит, Что стало с Красавицей, снова попала в беду? Да нет, не исчезла, к рассвету, не бойся, вернется, Присядет на миг, а останется здесь на года. Замрет от печали, и только апрельское солнце, Ее ослепит, как прекрасна и как молода, Да только печальна, но ветер уносит печали, И надо б узнать, чем закончился этот роман, А мир просыпается, птицы во мгле закричали. И смотрит она удивленно – все сон и обман. №№№№№№№ Кто из вас не помнит еще со школьных лет поэму о Медном всаднике, сбежавшем с пьедестала и метавшемся по ночному городу? Наверное, для Питера это привычная картина. Глядя на чудную нашу Берегиню Любашу, я подумала о том, что наверное в апрельские сумерки ей тоже хочется встать и отправиться на бал, чтобы немного покружиться в вальсе при луне. А там на набережной Иртыша вдруг мелькнула другая тень, с которой так много связанно у Омичей. Это самый удивительный Лунный вальс в мире, он зачарует наш город от всех бед и напастей. Почему бы ни пригласить адмиралу ее на танец? И вот уже реальность отступает, и мы все оказались на лунном балу. И нет никаких революций,расстрелов, комиссаров и конца света нет. Они вместе, они танцуют. И на уснувший город тихо отпускается последний апрельский снег. Как хорошо, что не Медный всадник мечется по нему,наводя ужас на редких прохожих, а свой Лунный вальс с адмиралом танцует наша Любаша. И жизнь. И слезы, и Любовь, и Вдохновение дарит нам наша БЕРЕГИНЯ. Стихи витали в воздухе апреля, Мои печали были так крылаты, И вдруг во мгле снежинки полетели. И ты рванулся в эту даль куда-то. А там она роман не дочитала, И все смотрела горестно на снег. На Любинском сидеть уже устала, Так захотелось скрыться ей от всех. А тут опять веселые артисты, И черти, и кикиморы вокруг, О как же горько эти сны нависли, Не вырваться, и все нам недосуг Прочесть, понять, какое это бремя, Быть символом растаявших эпох. А юное непонятое племя Покоя ей сегодня не дает. Тень адмирала снова где-то рядом, Она рванулась к набережной вдруг, И замерли веселые ребята, Рюкзак упал из ослабевших рук. Что это было? Мистика, и только Они кружились там до темноты, Их обнимал почти уснувший город, А на скамейке зонтик и цветы. Не Медный всадник- главное творенье В моей стихии все-таки она, Вдруг вырвана из вечного забвенья, И лишена покоя, неги, сна. Но надо как-то в этот час заката, Оковы разорвав, потанцевать, Любаша улетит от нас куда-то. И мы опять пойдем ее искать. Пусть всадники над Питером мелькают, У нас с тобой лишь Берегини рядом, Там «Лунный вальс», там звездный бал растает, Моя надежда и моя отрада. © Любовь Сушко, 2009