«…если прислушаться, то можно услышать как где – то неподалеку стучат молоты и ломы, смачно ругаются ребята из службы Технического обеспечения и тихо гудит Основная Линия. - О, это надолго … - она морщит носик, встряхивает шикарной копной белых, как снег, волос, и откидывается назад, утопая в душистом, упругом ковре зеленой травы. Она застряла где – то по середине пути, когда наступил рассвет нового дня. Можно сказать, что ей повезло. Она могла очутиться в менее приятном месте, например на Периферии Полей Грусти. Такой как она, там бы пришлось тяжело… Но такие не верят ни в удачу, ни в судьбу, что странно при её роде занятий. Она срывает травинку, берет её в рот, закусывает губу, и мечтательно смотрит голубое, без единого облака небо. Что потеряет Мир за два часа её отсутствия? - Да вообщем – то и ничего. Она игриво смотрит на меня, наматывая на палец белоснежный локон. А затем звонко смеется, наполняя небольшую рощицу на холме звоном и эхом. - В этом то и заключается вся ирония. Моя работа по большей части никому не нужна, но… Она и мне то не нужна… Черты её лица презрительно кривятся. - Вечность в компании полузабытых богов – алкоголиков, ежедневное лицезрение опухшей, небритой рожи Одина, который ищет, чем бы похмелиться, не самый приятный досуг, которым можно занять Вечность. Нет, я этого не достойна – она дерзко улыбается. Мне хорошо и легко. Я слышу, как щебечут птицы на вершинах тех нескольких берез, которые я с преувеличением обозвал рощей, я вдыхаю запах травы, я чувствую, как меня щекочет солнце, которое встало всего лишь несколько минут назад. Я смотрю на неё, и понимаю, что она именно та, которая была нужна мне. Не те глаза и улыбки, которые уже были. Не те ночи и вздохи, которые уже сгорели. Не те взгляды, не те ласки, не те минуты, которые я считал лучшими. К черту воспоминания. К черту былые возможности. Она. Если бы я встретил её раньше, наверно все было бы по-другому. Солнце уже в зените, а Линия все еще недоброжелательно и глухо гудит, хотя удары молотов стали реже, а ругательства и крики Механиков не такими смачными. Мы лежим рядом, рука об руку, на зеленом ковре, глядя в небо. Я могу рассказать ей все. Все, без утайки, все, даже то, о чем я всего лишь смутно догадываюсь или чего в тайне опасаюсь. Я привык молчать. Она – смеяться, и лишь грустные черные глаза могу сказать о том, что ей уже давно все равно. На холм, который возвышается неподалеку от Основной Линии, кряхтя и вздыхая, взбирается седоусый, морщинистый, весь чумазый как трубочист, Главный Механик. - Усе. Управились – выдыхает он из последних сил и плюхается на землю, вытирая пот, который заливает его дряблое, усталое лицо. Она вскакивает, хватая снаряжение, кивает Механику: - Замечательно. Вот и все. Она никогда и ни с кем не прощается. Ей это ни к чему. Я сморю на дорогу, которая уходит в небо, и на девушку, которая с каждой секундой все глубже тонет в голубых небесах, и понимаю, что она не та, которая была нужна мне. Вечность приучила её сжигать все вокруг в огне собственной души. Вечности не по пути с надеждой»