М. Беляковой Лишь об осени мысли, дождливо-промозглой. Двадцать пять. Четверть века работы мозга. Все в муку перемелет эпохи жернов. Но не хватит времени, сил и нервов как пчела возвратиться в родимый улей, где тебе готовы шкаф, стол и стулья, ибо не существует труднее преграды, чем вернуться туда, где тебе не рады, где подошва цела, но дырява память, где лежачему плюс - невозможность падать, где пространство беспечно кончается дверью, где услышав "Люблю", отвечаешь "Не верю", где привычней печаль, чем письмо в конверте, где приятней, чем жизнь, ожидание смерти, где подался в торговцы начитанный пастор, где бессмысленно все: календарь и паспорт. Двадцать пять. Четверть века. Осталось просто отыскать ответ, не найдя вопроса, и поставить точку, а лучше прочерк, помня: "пальцы ломая - ломаешь почерк". Если время и стрелки часов застыли, все становится неким подобьем пыли. Потому все слова, недомолвки, мысли, не дойдя до Бога, в ночи повисли.