сапогами по чьей-то душе, босиком по стеклу, перепробовав, видимо, с тысячу частных причин, оплатив серебром первобытную тягу ко злу, убедились: молчание - золото. вот и молчим. говорили, что врём. мы не врём, мы вкушаем враньё и своё, и чужое, гурманами устричных драм - на остатках от пиршества будет взрослеть вороньё, на останках жемчужниц - стервозность прирученных дам. в лабиринте, забывшем о правиле левой руки, запечатает путь к отступлению взорванный вход. мы по крупному взыщем за мелкие наши грехи /проигравшийся в жемчуг - до бисера не снизойдет/ нам бы свить свою нить /или просто украсть/ - недосуг. оттого - в тупике, где, навылет пронзив тишину, открываются шлюзы по правилу "вовсе без рук" и спасательный круг не спасает, но тянет ко дну, где настойчивый бред наш, себя выдающий за бренд, захлебнется на вздохе и в пропасть ввинтится волчком. говорить, как дышать - это в прошлом, упущен момент откровений. уходим с отливом. цепочкой. молчком.