Витька Аверин подвиг меня на открытие художественного кооператива…. Устав кооператива утверждала комиссия в составе членов райкома партии и райисполкома. Кооператив я назвал «имени Чарткова» героя гоголевского « Портрета», художника , продавшего душу дьяволу за деньги. Название чиновников не интересовало, их волновала одна мысль - « жулики, но вот что задумали ,»- было не ясно!. Я расписывал расцвет идеологической работы- лозунги, панно и прочее! Дешево и быстро! Подобные шедевры творились по партийным образцам, содержали изображения суровых мужиков с суровыми неживыми лицами, гигантскими руками , сжатыми в кулаки и текстами.: « Мы за мир во всем мире». Комиссия решила разрешить , но держать под контролем. Дать заказ именно «кооператорам» было интересно для любого председателя колхоза. Двигало ими одно - узнать , где их обманут , на чем «нагреют», увидеть тайные пружины жульничества. Денег в колхозах было немеряно, хлынули договора. Первым заказом был детский садик в селе. Коля Моргаев расписал спаленки веселыми зверушками , столовую- цветами. Плотники сколотили веранды, горки, теремки, я нарезал фигурки сказочных героев. Осталось получить деньги. Деньги не получались , Был и акт приемки и горячая благодарность председателя, но была бетонная упертость главбуха колхоза. Она постоянно чего-то требовала - подписи «председателя совета трудового коллектива». И я мчался в поле за закорючкой комбайнера, Подписи «председателя профкома» , и я его долго искал по задворкам села, найдя его в лопухах , опохмелял, он ставил на бумаге крестик. Исчерпав свою фантазию, она впала в истерику - «… вы за месяц работы хотите получить годовую зарплату моего сына-тракториста.!..» В итоге было обещано деньги выдать, но ровно через неделю. Войдя через семь дней в бухгалтерию, я почувствовал неладное - помещение заполнили родственники главбуха во главе с сыном- трактористом. В воздухе как мухи над навозом летали ухмылки, народ хитро переглядывался . Ожидалось нечто веселое. Пять тысяч рублей лежали на столе. Наш заработок был собран юбилейными металлическими рублями и весил не менее тридцати килограммов.!. Требовалось сосчитать, в чем и заключался сельский юмор. Пересчитать и всё тут! Я согласился, принес из сельпо весы, взвесил сто монет, затем все остальное - количество рублей и килограммов пересчитал. Народ разошелся по делам, лишь сын-тракторист стоял , путаясь в соплях и мыслях- «как же это получилось?»… Ему было обидно!. Найдя под забором громадное ржавое ведро , я засыпал в него деньги и пошел. Семь километров по лесной дороге я шёл, проклиная всё - и простой сельский юмор и жадность и глупость. На втором километре я стал бороться с желанием отсыпал полведра в дорожную пыль , на пятом - пришел к выводу , что цену мы явно завысили!.. Выйдя на трассу , я был ужасен - борода и длинные волосы свалялись в партизанские мочалки., грязь текла по голому телу, у ног стояло ведро., укрытое мокрой рубахой. Руки, оттянутые ведром, лежали на земле, я два дня потом завязывал шнурки, не нагибаясь. Дальнобойщик взял меня попутчиком с условием - « говори , парень, говори что хочешь, я двое суток за рулем, как бы не заснуть!... Два часа пути я рассказывал ему анекдоты, на смех у него уже не было сил, он лишь кивал головой и соглашался- « да, здорово!» Было не до смеха, радовала мысль , что мы еще живы, не уехали в кювет и прицеп не размазал нас в кашу . Подъезжая к Лукопьянову, я надел рубаху , водила глянул в ведро , Камаз резко замер. Шофер воткнулся глазами в грязное ржавое ведро , до верху засыпанное деньгами.. Именно тогда родились легенды о простых колхозниках с чемоданами денег -« бумажник у меня такой», именно из-за этих легенд, великие сыщики Гдлян и Иванов искали у узбекских хлопководов деньги и золото в молочных флягах. Искали и находили.!