Алексей был парень работящий да мастеровой: и печник, и столяр. Многие девки на него заглядывались, да ни одна ему по душе не пришлась. С весны до осени ходил он по деревням, кому дом поставит, кому забор поправит, а кому и печь сложит. Уважали его в деревнях за мастерство да за характер добрый, покладистый. Позвали его весной в одну из деревень, печь переложить, он и поехал. Работал не спеша, основательно. И заприметил он в той деревне девицу. Статная, с косой ниже пояса, бойкая и, говорили, первая певунья в деревне. Долго ли, коротко ли, узнал он, что зовут девку Дарьей. То у колодца её встретит, то на улице с подружками… По осени пошёл Алексей к её родителям – свататься. Да дело не сладилось. Отказать не отказали, да и добро не дали. - Что же, человек ты хороший, да уважаемый, живёшь в достатке… - говорил отец Дарьи, - А молодую жену-то куда поведёшь? Сам дома строишь, мастер знатный… Построишь дом для себя – вот тогда, и свататься приходи. Следующей весной собрал Алексей сходку, столы накрыл, да попросил мужиков деревенских подсобить ему дом поставить. Поставил дом, сосватал Дарью, а после Покрова и поженились. Дарье в ту пору 18 было, а Алексею уж 30 годков. Жалел он её. Бывало, спит молодая жена, а он и корову подоит, и на выпас выгонит. Шло у них всё дружно да ладно. Дарья старалась для мужа, а он ей во всём был первый советчик да помощник. Года через два родила Дарья первенца-сына, а ещё через два – дочурку. Росли детки крепкие да здоровые. Всё бы хорошо, да беда пришла. Война началась. Забрали Алексея, в 42-м, на фронт. И осталась Дарья с детьми его дожидаться. Одна управлялась и в колхозе и дома. Весточки от мужа приходили по-первости, а потом – ни слуху, ни духу. Но она надеялась и ждала. В конце 44-го пришла треуголка от Алексея. Писал он, что домой скоро приедет, да не на побывку, а совсем. Контузило его и к службе он теперь не пригоден. Обрадовалась Дарья: - Жив! Слава Богу! Вот приедет, кормилец, и всё наладится… Дождалась! И, действительно, всё пошло на лад с приездом мужа. Стал он работать в колхозе, в столярных мастерских, но и печное дело не бросал. Дружно зажили. Через год, в 45-м, родила Дарья ещё одного сыночка, на радость мужу. Жизнь шла своим чередом. Наступила осень 47-го. И, поздней ночью, постучала беда в дом Дарьи. Забрали мужа, увезли под конвоем. Поутру, кинулась она к председателю, узнать: что да как. - Муж твой, Дарья, враг народа… Вот и забрали его. - Да как же это?.. - Попал на фронте в окружение, потом в плен. Из плена сбежал к нашим, через фронт. Говорят, завербовали его в плену. Сиди, Дарья, тихо. Узнаю чего – скажу… А, теперь, ступай себе… Через месяц вызвали Дарью в сельсовет. Начальство приехало из района, постановило забрать у неё двоих старших детей и отправить их в интернат, как сирот. Побелела Дарья, сжала кулаки… - Не отдам! Где же это видано, у родной матери детей отымать?! Что хотите со мной делайте – не отдам! И грозили ей и уговаривали… Детей она отстояла, остались с ней. Годы шли. Дарья всё ждала мужа. А меж тем старший сын выучился на тракториста, отслужил, работал в колхозе. Дочка уехала в райцентр, на ткачиху учиться. Выучилась, там и осталась, работала ткачихой. Мать ездила к ней иногда, возила деревенские гостинцы. Младшему сыну, уже 12 исполнилось, учился в школе, да матери помогал по хозяйству. Пришло Дарье официальное письмо, с Калымы. В нём сообщалось, что муж её, Алексей, умер в лагере, от болезни, пять лет тому назад. Поплакала она, погоревала. Да, делать нечего, надо жить дальше. Сначала старший сын женился, а потом и дочку замуж отдала, и младшего сына в армию проводила. Многие к ней сватались, хотели замуж взять, да Дарья всем отказывала. Не могла она забыть своего любимого мужа. Так и осталась одна. * * * * * Только в 68-м году получила Дарья письмо, о том, что муж её реабилитирован. И осуждён и сослан был по ошибке. Долго сидела она за столом, перечитывала письмо и плакала. И, всё никак не могла взять в толк: «За что же исковеркали жизнь ей и её детям? За что растоптали её любовь?»