Я долго жду, когда земля уедет из-под ног, И, горизонта не примяв, уйдёт под ноги даль. Так дымчат воздух, что в нелётную влетая ночь, Сиреневые бабочки звенят, как тот хрусталь, И мимо глаз моих седой уносятся рекой, И кружится, и вертится, как мельница, Земля, И воздух весь обмяк, что от себя ему – легко, И в барокамере такой левкои запах длят, Но ничего вокруг, что сбить бы с ног меня могло, И никого вокруг, кто мог бы – пусть качнётся ширь – Схватить меня за руку и спасти, и – поделом. Я слишком многого хочу: твоей руки – в глуши Незримой и текучей, где приплюснут зев небес… Ты ничего не можешь дать мне – даже руку – здесь. И, собственно, чего я жду? Спит сада арабеск, Сгорела спичка памяти, и – в вёрткой высоте Все птицы улетают врассыпную, дёгтем в мёд Небес извилистых, кривых, дырявых, как туман, И, может быть, оттуда кто-то за руку возьмёт, И я взлечу, ну а Земля – останется сама…