Он, как Ромео, однолюб, И, как Отелло, недоверчив. Бывает он порою груб, Бывает мягко-гутаперчив И, как влюбленные все, глуп. Влюбившись в женщину одну, Твердя, что в ней души не чает, Ей пел про звезды, про луну, Про то, как без нее скучает, Что он у ревности в плену. Она ему в ответ, вестимо, Мурлычет: - Делом докажи, И, если я тобой любима, Любовь стихами изложи, Как пишут мне друзья из Крыма. Они – известные поэты, И рейтинг их непревзойден. Слагают оды и сонеты И шлют мне дюжину в сезон. И я в ответ им шлю куплеты. Мой друг и жалок, и смешон, Страдая этим бзиком крымским. Он с детства пил один «Крюшон», Теперь же бегает за «Клинским» - Любовью начисто сражен. О ней все помыслы его, Он предан ей душой и телом. Справляясь с рифмою легко, Стихи слагает между делом, Цедя прохладное пивко. Мой друг на редкость плодовит. Стихами утоляя ревность, Рождает то шедевр, то хит, Храня все той же теме верность. Он стал в портале знаменит, Как популярный графоман, Кумир восторженных поклонниц. А каждый стих его – роман Из поговорок и пословиц Про вероломство и обман. И, наконец, его стихи Взломали девы неприступность. Она промолвила: - Хи-хи! Прости упрямую за глупость, Я искуплю свои грехи. А эти крымские мужи! Они же вовсе не поэты, А под поэтов муляжи. Нужны мне крымские сонеты, Как мусульманину Кижи. Отныне ты и только ты Читаем мной и почитаем. Но чтобы не было беды, Чтоб жизнь не показалась раем, Забудь поклонниц и цветы. Теперь он ревности лишен, Забыл про пиво и чекушки, А пьет, как в юности, «Крюшон», И пишет басни и частушки. Ей-ей, я друга поминал. А чтобы больно не пинали, Скажу: - Не басню написал, И здесь ни слова о морали. И уж простите, коль попал.