Всем мамам сыновей посвящается ... Жил да был пароходик. Он родился в скромной семье баржи и сухогруза, и окружающие диву давались – откуда это вдруг у простых и ничем не приметных родителей появился такой не похожий на них сын. Мама и папа не могли нарадоваться пароходику: статный, высокий, с большими палубами, сверкающими на солнце трубами, он стал для них самым главным на свете. Особенно гордилась своим чадом и всячески опекала его мама-баржа, а папа, знай себе, возил грузы и не вмешивался в их отношения, дескать, пусть тешится счастливая мать таким дитятей. Пароходик рос, учился уму-разуму, осваивал новые просторы. Наконец пришла пора выходить в самостоятельное большое плавание. Нелегко было оторваться от родительского крыла, но чужие дальние дали манили, кружили голову и звали в неизвестность. Пароходик уплыл. Маме-барже стало грустно и одиноко, она все печалилась: как там мой сыночек? Не обижают ли за морями-океанами чужие корабли, успевает ли отдохнуть дитя мое распрекрасное? И стала она ему весточки слать, дескать, плохо мне без тебя, мучаюсь, переживаю, ночи не сплю, работа не ладится. Пароходик очень любил маму, и поэтому старался тут же примчаться, прижать к мощному борту, утешить. ... Шли годы. Пароходик возмужал, стал большим и уважаемым пароходом, нужным в своем нелегком деле, а в чем-то даже незаменимым. За долгое время он повидал разные страны, ему открылись многие тайны мироздания. В одной из дальних стран встретил он свою любовь, завел семью и детишек. Но работа есть работа, и он по-прежнему скитался во свету. Матушка-баржа все так же тревожилась, звала - и он мчался. Порой по пустякам, просто чтобы увидеть. Ей все казалось, что он забыл о ней, что мало уделяет внимания. А мир огромный, и приходилось пароходу преодолевать все большие расстояния, менять планы и расписания, чтоб лететь по зову материнскому. Жена и дети тоже нуждались в его заботе и присутствии. Каждому хотелось, чтобы он был рядом. ... Одним ненастным днем пароход в очередной раз возвращался в родную гавань. Мама ждала, долго вглядывалась в горизонт. Вот вдалеке показались знакомые очертания, но сердце матери вдруг защемило, а глаза не хотели верить увиденному: вместо сверкающей некогда щегольской палубы, гордого носа и сильной кормы к ней приближалась груда ржавого, потрепанного морскими ветрами и изъеденного солеными волнами железа. Казалось, он сейчас развалится на части, не дойдя до причала. «Господи.. Мальчик мой, что я с тобой наделала, - подумала с тоской вдруг прозревшая старая баржа, - во что я тебя превратила!»...