Спросил Митрофана однажды Евстафий: - Ну что, братец мой, как там твой амфибрахий? Степенно ему Митрофан отвечает: - Неплохо, Евстафий, сей слог поживает. Мы вроде бы с с ним уживаемся ладно, Хоть что грех таить - Я потею изрядно. А что твой хорей - он, поди, занемог? Не можешь сложить даже парочку строк? - И чешет затылок седой друг-пиит: - Ох, даже в башке от него все гудит. Я так наплясался с хореем своим, что моченьки нет, будто пьяный я в дым. - Да что ты! Башка начинает дымить? Попробуй-ка с ямбом Соседе, дружить. А нет – может, дактиль возьми аль пентон, Перрихий, опять же – Отлично сложЕн! Я давеча слышал (мне тут подсказали), Еще существуют газель и рубаи... - Помилуй, газель - это зверь, по всему!- басит Митрофан - Нечто я не пойму... При чем тут зверье До стихосложенья? Нет, я лично против такого введенья. А что же рубаи?.. Тесак, что ль, какой? Эх, нет словаря у меня под рукой! На ушко вдруг шепчет ХитрО Митрофан: Тут, друже, еще и такой есть капкан. Придумал японец какой-то хоккУ! - Какое «кукУ» ! я совсем не могу, и так уж мозги у меня закипают. Эх, дай мне воды, иссушили рубаи! ... Испивши водицы, Пот вытер со лба, Сказал: Митрофанушка! Просто мольба: Не мучай меня заграницей своей, Позволь, я пойду? Там заждался хорей! А тот улыбнулся: -И правда, Евстафий, зачем нам оно, когда есть амфибрахий!