Этот город под утро Я люблю этот серый город, Как жалеют подброшенное дитя. Любовью, словно виной распорот, Чувствуя только губы, жалко шутя, Шепча про то, что мать-Сибирь Чисто мачеха иным сыновьям своим, Всё ж улыбался я, глотал чифирь Глубоким глотком одним, Дымил горьким «Беломором» (В этих краях сей чад - что фимиам: Средство в битве с унынья мором, Дешёвый допинг - с чаем напополам). Волновался, услышав женский смех где-то, Принимая чужое счастье прохладно, не слишком… Мог целиком всё как есть напролёт лето Неотрывно, как потрясенный мальчишка, Глядеть на бакен, который, дрожа Огнём своим, в сумерках светит, Затем - как гружёная углем барж; Малый катер у излучины встретит… Влюбившись, кричал, как зверь от боли. Тягой такой, как на крыльях носило… Помнится, татуировки друг дружке кололи Рядышком к сердцу: «Любовь иль могила». В общем-то, понимал, что здесь, На краю великой и странной страны, Любить осень или лето – дичь да спесь, Что здесь четыре сезона - как бы равны… И потому-то в любую пору окурком Готов был делиться. Шатаясь зимою в ночь, Давал на пиво студентам иль уркам, - Всё тотчас забыв, шагал слепо прочь. Благо чужое почитал ни много, ни мало. Старался не торчать у чужих раскрытых окон. Предпочитал ходить в заводские кварталы. Чтя неписанный вечный предместий закон, Готов был брататься со встречными да поперечными. Переходил на шёпот, когда сдавали вконец тормоза… Разговаривая со стариками, с увечными, Стыдился рук своих, отводил глаза. Никогда не понимая слов «заела среда», Чувствовал к жизни не то страх, не то голод. И тянуло потом отовсюду всегда В данный город, когда стал немолод. Смутно догадывался: «Пристрастья - что сглаз… Особенно - к лязгу трамвайного хода». Оттого-то как в детстве, как в тот «в первый раз», Тянет в утро из дома в любую погоду. Бийск, ноябрь 2006 © Олег Юрьевич Косарев 2006