Из цикла "Жизнь, опалённая войной" Кто виноват в повседневном безумии, ныне и присно творящемся в мире, что постоянно живём на Везувии, сердце мишенью приколото в тире? На рубеже двух тысячелетий страхи съедают душу и тело: будут ли в мире жить наши дети, или разрушится мир беспределом? Мозг как костёр, и ночами не спится. Опыт, накопленный в жизни, тревожит. Мысль утюгом раскалённым по коже: «Что если вновь Холокост повторится?» Ох! как не хочется, чтоб испытали внуки прожитое нами в двадцатом, чтобы и страхи их также съедали, чтоб двадцать первый век стал для них адом. Мы, пережившие боль Холокоста, горе народов в двадцатом столетье, мы перед тем, как уйти на погосты, благословляем лишь мир на планете.